Фавориты ночи

– И все-таки, Мэрилин, я советую тебе не спешить, – я рылась уже в нижнем ящике стола, не найдя в предыдущих ничего интересного, – твой порыв, твое самоотречение, конечно, очень благородны и похвальны, но ты сама подумай, на что ты себя обрекаешь. Кризис у Сергея Ивановича может продлиться не один год, и все это время человек, решившийся помочь ему, должен будет находиться рядом с ним, вместе с ним страдать, вместе переживать все стадии, не побоюсь этого слова, болезни. А если, не дай бог, конечно, ты устанешь с ним и тебе захочется простого секса на стороне, и ты не устоишь, а он об этом узнает, то все твои усилия и жертвы пропадут даром. Больше того, тогда уже и Сергею Ивановичу никто не поможет, он окончательно разочаруется в женщинах и кинется во все тяжкие. Так что это не только жертва с твоей стороны, но и огромная ответственность. От тебя будет зависеть, будет ли возвращен обществу его полноценный член или навсегда будет потерян для него…

– Что-то я не совсем тебя поняла, – перебила меня Мэрилин, – чей член будет потерян?

– Член общества, – ответила я и замолчала.

На самом дне нижнего ящика лежала газета. Газета бесплатных объявлений с пометками, сделанными черным жирным маркером. Это была такая же газета, какую я нашла в квартире Лущенко – «Из рук в руки», только за другое число, но одно из отмеченных объявлений было тем же самым: «Эффектная длинноногая…» и так далее. Только не понятно, для чего было отмечать одинаковые объявления?

Если уж тебя заинтересовала какая-то информация – отработай ее. Отработай, отработай… погоди-ка. Телефон в объявлении не указан, только абонентский ящик, значит, если Лущенко обращался к этой даме, он должен был ей написать. «Правильно? – рассуждала я сама с собой. – Допустим. Тогда и ответ должен был прийти по почте. Так? Так, если только Лущенко не отправил дамочке номер своего телефона. Но это навряд ли. Скорее всего Лущенко был довольно стеснительным человеком, об этом говорит хотя бы тот факт, что он запрятал газету на дно самого дальнего ящика, чтобы кто-нибудь случайно не увидел. Тогда он должен был получить письменный ответ. Но какой адрес он указал? Рабочий или домашний? Если домашний, то ответное письмо уже давно уничтожено преступниками, а если рабочий?.. Шансы, конечно, ничтожны, но… Я бросила газету на стол и вышла в приемную.

– Куда ты? – бросила мне вслед Мэрилин, но я не ответила.

Маленькая робкая надежда затеплилась в моей душе.

– Женя, – обратилась я к секретарше, – корреспонденцию, которая приходит на фирму, получаете вы?

– Да, – она подняла на меня вопросительный взгляд, – это моя обязанность.

– Вы ее читаете? – я пристально смотрела ей в глаза.

Мэрилин молча стояла за моей спиной, не понимая, в чем дело.

– Только официальные письма, – ответила Женя.

– А личные?

– Личные – нет.

– Вы не припомните, Семен Аркадьевич в последнее время получал личные письма?

– Я обязана вам отвечать? – она нагло посмотрела на меня.

– Можете не отвечать, если хотите, чтобы то же самое у вас спрашивали в прокуратуре.

Она сделала недоверчивую физиономию, но я продолжила:

– Вам ведь известно, что Лущенко исчез. Но я и без вас знаю, что Семен Аркадьевич получал такие письма, меня лишь интересует – от кого?

– Отвечай, змеюка, – заорала вдруг выскочившая из-за моей спины Мэрилин. – Может быть, ты еще и спала с ним, а, кошелка?

Она схватила секретаршу за грудки и начала трясти ее словно грушу.

– Отцепись, истеричка, – Евгения встала, уцепилась Мэрилин за запястья и пыталась оторвать от своей груди. Наконец ей это удалось, и она отпихнула ее от себя.

– Мэрилин, успокойся, – я, рискуя жизнью, вклинилась между ними. – Женя нам сейчас все расскажет, ведь правда, Женя?

Та тяжело дышала, поправляя на себе шелковый блейзер. Приведя себя в порядок, она опустилась в кресло и произнесла:

– Недели две назад пришло письмо, адресованное Семену Аркадьевичу. Скорее всего от женщины.

– Вы не помните обратного адреса? – с надеждой спросила я. – И от кого было письмо?

– На месте обратного адреса был указан только абонентский ящик, номера я не помню, отправитель тоже не был указан.

– Почему же вы думаете, что письмо было от женщины?

– Почерк женский, и вообще, можете считать, что это интуиция.

– Спасибо, Женя, – поблагодарила я ее и повернулась в Мэрилин. – Пошли.

Мэрилин сделала шаг к столу и вытянула над ним руку. Испугавшись, что она опять выкинет какой-нибудь номер, я в напряжении замерла рядом с ней, но она лишь разжала ладонь, из которой на стол со звоном упала связка ключей.

– Будь добра, – произнесла она с гордо поднятой головой, почти не глядя на секретаршу, – запри кабинет.

И, ловко развернувшись на своих ходулях, не оглядываясь, вышла из приемной.

– Было бы неплохо, если бы ты заявила о пропаже Семена Аркадьевича в милицию, – сказала я, устроившись за рулем.

Мэрилин, посерьезнев, только молча кивнула мне в ответ.

* * *