Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Несколько дней спустя у нас дома был организован ответный прием. В организации его и в убранстве стола нам помогала А. И. Погоржельская. Помню, что в числе закусок была свежая редиска, я обрывала большие листья и оставляла на каждой редиске только два-три молоденьких листика. На этом ужине кроме учеников присутствовали профессора Университета — как химики, так и наиболее близкие Алексею Евграфовичу другие члены физмат факультета: А. А. Иностранцев, А. М. Жданов, В. И. Палладии и др. А. И. Погоржельская поднесла отцу мазурек[224] своего приготовления, на котором посеребренным драже была выложена римская цифра XXV.

В конце марта Андрюша и все мальчики Тищенко были приятно поражены тем, что отец их решил купить небольшое имение Кривцово верстах в десяти от станции Окуловка Николаевской железной дороги. Все их семейство всегда тянуло к земле, к сельскому хозяйству, и как только позволили денежные обстоятельства, они приобрели это небольшое именьице. Только и разговору было теперь, что об этом имении. Елизавета Евграфовна собиралась ехать туда сразу после Пасхи. Но вышло все по-другому. Перед самой Пасхой, в четверг на Страстной неделе, Елизавета Евграфовна заболела, у нее сделалось рожистое воспаление на голове, с высокой температурой. Она всегда сама руководила приготовлением куличей и пасхи, домработница их стряпала плохо. Как тут быть? Андрюша решил возглавить это дело, несколько раз прибегал к нам советоваться, и благодаря его трудам у них, как и у людей, была и пасха, и кулич. Опасный период болезни Елизаветы Евграфовны скоро прошел, но она очень ослабла и медленно поправлялась. Говорили о том, что ей надо будет поехать на кумыс.

Лекции кончились, я усиленно готовилась к экзамену по неорганической химии, готовилась по «Основам химии» Менделеева и по своим запискам, но находила время писать письма Марии Маркеловне и разговаривать с ней. Она часто у нас бывала, обыкновенно приходила в субботу и оставалась на воскресенье, и среди недели бывала. У меня сохранились ее письма, как в них много любви и заботы обо мне, как трогает ее и как нужна ей моя любовь. Она по-прежнему часто грустила, «старички» ее собирались уезжать в Женеву, осенью ей предстояло искать комнату и искать по-новому свою жизнь. Я на расстоянии чувствовала ее грусть и своим письмом всегда поднимала ей настроение. У нас она чувствовала себя как дома и отдыхала душой: и я, и отец, и Мария Павловна — все к ней хорошо относились. Изредка я у нее бывала. В половине мая был назначен ее отъезд в Тырбыл. Поезд уходил вечером, мы с отцом и Марией Павловной поехали к ней, пили чай, а потом вместе со «старичками» поехали на вокзал. Место у нее было плохое, в жестком вагоне, не купированном, боковое у окна. Не знаю, почему она не достала лучшего, ехать надо было пять суток. Мы с ней нежно попрощались, обещали часто писать друг другу. Сразу после экзамена мы с Алексеем Евграфовичем уезжали путешествовать, Мария Павловна уезжала в Вологду.

Экзамен прошел очень хорошо, я так подробно все написала, что меня спрашивали очень мало, меня это даже огорчило, я так хорошо все знала. Мария Маркеловна уехала 17 мая, а мы с отцом поехали 23-го. В том году была исключительно поздняя весна: весь апрель и май дул холодный северо-восточный ветер, я даже так и не снимала зимнего пальто, вернее, зимней жакетки. Мы собирались с отцом прежде всего посмотреть имение Тищенко Кривцово. Вячеслав Евгеньевич и Елизавета Евграфовна уехали на кумыс в Хреновье Тамбовской губернии. Мальчики все уехали в имение, туда же уехала их домработница, давно уже жившая у них, Нюша Абрамова из Удрая, а для надзора за младшими мальчиками, главным образом за десятилетним Женей, поехала М. Н. Рыбкина. За сельскохозяйственными работами смотрели рабочие, служившие у прежних хозяев имения и оставшиеся работать у Тищенко. Андрюша и Володя принимали активное участие в этих работах. Мы уезжали вечером, нас провожало много народа, главным образом ученики отца: Погоржельские, Кучеров, Соковнин. Липа пришла меня проводить. Мне подарили букет из махровой белой сирени.

В Окуловку мы приехали рано утром, и отец заставил меня надеть зимнюю жакетку, так как до Кривцова надо было ехать пятнадцать верст на лошадях, а утро было очень холодное. Дорога шла лесом, он стоял еще почти голый, такие маленькие еще были на нем листочки. Днем солнце припекало, было тепло, так что мы катались на лодке по Кривцовскому озеру. Имение было небольшое, около ста десятин[225], там были луга и лес, впоследствии там развели и хороший цветник и фруктовый сад. Вечером мы уехали в Москву, побывали у Андрея Евграфовича, взяли билеты и поехали в Коломну, небольшой городок Московской губернии, от которого начинается судоходство по Оке.