Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Этим летом в окно одной из наших комнат влетел кенарь. Мария Павловна посадила его в клетку и послала Василия узнать — не улетел ли у кого-нибудь кенарь во дворе. Во дворе владельца кенаря не оказалось, и он остался жить у нас. Пел он замечательно хорошо. Клетка с ним стоял у меня в комнате, он вообще много пел, но особенно усердно он распевал во время уроков английского языка. Стоило нам с Miss Violet начать разговаривать, как молчавший до того кенарь начинал петь и пел все время урока. Отец смеялся и говорил, что английский язык — это птичий язык. Разговоры на французском и немецком языке не производили такого стимулирующего действия на пение кенаря. Он много лет прожил у нас и пел все так же хорошо.

В своих письмах к матери Мария Павловна всегда передавала всем приветы от Марии Маркеловны. А мы опять жили в Безо, все на той же даче. В этом году у нас с отцом прибавилось еще одно занятие: мы стали играть в кегли. Лангсеппы выстроили кегельбан, были организованы мужские и дамские группы, группы для «девушек», вернее, для подростков, и детская группа (фото 30). Я еще не говорила до сих пор об одном моем недостатке, который мне много напортил в жизни: я была застенчива, подойти к кому-нибудь чужому и спросить о чем-нибудь было для меня мучением. Когда я узнала, что организована группа девушек, я тоже захотела играть в кегли. Узнав дни и часы, когда играла эта группа, я пошла на кегельбан. Пришла, остановилась около него и смотрю. Играют все больше немецкие девицы, есть среди них и знакомые. Последние увидели меня и спросили: «Вы тоже хотите играть?»

Так я начала играть в кегли. Мужчины бросали шар одной рукой, женщины и девушки — двумя. Я играла хорошо, редко шар мой попадал в борт. Нанятые мальчики-эстонцы посылали сыгравшие шары обратно по специальному желобу. В Везо образовались две группы дачников — русских и немцев. Они постепенно стали знакомиться друг с другом, сообща участвовать в летних развлечениях: играли вместе в кегли, устраивали вместе детские праздники, в которых участвовали и эстонские дети, нанимали «Петрушку» и шарманщика, который играл танцы, устраивали бег в мешках, однако все это происходило не чаще одного раза в лето. Кроме того, немцы устраивали немецкий спектакль, о котором я уже говорила.

Фото 30. Безо. У кегельбана

Отец познакомился с учителем местной школы, из разговоров с ним узнал, что помещение школы мало и тесно, учебников не хватает. И вот он задумал организовать «общество вспомоществования сельской школе в деревне Безо, Везенбергского уезда, Эстляндской губернии»: на собранные с членов общества деньги арендовать у барона Палена участок земли и выстроить школьный дом с хорошими классами, с большим залом и террасой. Зимой зал будет играть роль рекреационного зала, а летом в нем можно будет устраивать спектакли, концерты, танцы, базары и вырученные деньги отдавать в пользу школы. Таким образом, школа получит хорошее здание и будет иметь деньги для покупки учебников и на всякий другие нужды. С другой стороны, дачники будут иметь возможность устраивать всевозможные развлечения. Идея организации общества понравилась всем дачникам. Запись в члены общества проходила успешно, был выбран совет общества, Алексея Евграфовича выбрали председателем. Совет сочинил устав общества, который был утвержден в Петербурге в соответствующей инстанции. Когда все было оформлено, отец поехал в Пальме к барону Палену. Тот принял его очень любезно, показал ему большой портрет своего предка, участвовавшего в убийстве Павла I. Александр I, взойдя на престол, сослал его в его имение Пальме, в котором он и прожил остаток своей жизни. Барон охотно сдал обществу в аренду участок земли — сыпучий песок с несколькими соснами, и к зиме школьный дом был выстроен. Эстонские ребята стали учиться в просторных, светлых классах. К отцу постоянно кто-то заходил по делам общества, особенно часто И. М. Генглез, казначей общества. Он приходил к отцу, а его жена — к матери. Из всех дачных знакомств это было наиболее прочное — супруги Генглез приезжали к нам зимой из Гатчины. Несмотря на игру в кегли и теннис, я по-прежнему дружила с Луизой, среди дачных знакомых я не нашла себе подруги и проводила время с Луизой охотнее, чем с ними.

Вот опять кончается лето, почти все знакомые уже разъехались, букет собран, лошади поданы, мы уезжаем, я выхожу из кареты, быстро поднимаюсь по лестнице с букетом, на площадке перед дверью, как всегда, стоит Мария Павловна, а кто же это еще с ней? Ах, это Мария Маркеловна, зачем она здесь? Совсем незачем ей здесь быть. Я сухо здороваюсь с ней и прохожу в комнаты. На следующее утро Мария Маркеловна уехала от нас. Позже она рассказывала мне, что хотела уехать не дожидаясь нашего приезда, но Мария Павловна заставила ее остаться, говоря, что если она уедет, то можно будет подумать, что они поссорились.