Фаза ингибиторов

Постепенно прибывали все новые роботы. Казалось, пол в первую очередь выталкивает тех свиней, которые больше всего нуждаются в лечении, – корабль каким-то непостижимым образом их сортировал. Возможность решить вопрос со всеми сразу у него явно отсутствовала, так что свиней забирали лишь по одной или по две. К тому времени стало понятно, что само пребывание в углублениях обладает анестезирующим воздействием: большинство раненых сообщили об ослаблении боли. Но на большее устройства в полу не были способны, и дальнейшее лечение приходилось проводить где-то в другом месте.

– Этот корабль вовсе не сумасшедший, – сказал я так, чтобы слышал только Пинки. – В каком-то смысле он даже нормальнее Сидры.

– Ну, раз уж дошло до сравнений, Вонючка…

– От помощи он не откажется, – улыбнулся я. – Знаю.

Леди Арэх уговорила корабль снова впустить нас в медицинский отсек. Казалось, та встреча с Сидрой произошла намного раньше, чем день назад, – в ином, менее грешном периоде моей жизни. Тогда Снежинка, Омори и Иоанн Богослов были еще живы. Их смерть будто прочертила границу между тем, кем я себя считал, и тем, кем, как я знал в глубине души, был на самом деле.

Мы собрались возле занимавшего в помещении главное место резервуара, в котором я видел Сидру в последний раз. Возможно, она все еще пребывала там, но заглянуть в резервуар теперь было невозможно. Заполнявшая его среда помутнела и стала желто-зеленой, скрывая свои тайны, а медицинские устройства прекратили всю деятельность, которой занимались прежде.

– Ты там, Сидра? – спросила леди Арэх, приложив ладонь к стенке резервуара.

– Наверняка, – сказал я.

– С чего ты взял? – буркнула леди Арэх.

– Где же еще ей быть? Я видел ее в этом сосуде. И вокруг нее суетились машины.

– Проклятые девятилапы. Они никогда мне не нравились. – Леди Арэх убрала ладонь, оставив влажный отпечаток, испарившийся через несколько секунд. – Она нам нужна. Не только потому, что во многих аспектах этого корабля разбирается лучше меня, но и из-за всего остального. У нее не меньше тактического и стратегического опыта, чем у меня. – Леди Арэх посмотрела мне в лицо. – И у тебя тоже его будет много – когда все вспомнишь.

– Сидра! – позвал я. – Если хоть какая-то частичка тебя жива и слышит меня, найди способ ответить!

– Ты что, теперь ей приказываешь? – спросила леди Арэх.

Пинки негромко откашлялся.

– По-моему, когда мы сюда пришли, этого не было.

В противоположной стене медицинского отсека открылась еще одна дверь, словно приглашая нас войти. Шагнув в находившееся за ней помещение, я невольно ахнул, ошеломленный тем, что на корабле имелось столь обширное пространство, прежде полностью от меня скрытое. Оно было в двадцать раз больше лазарета, и в нем вполне мог целиком поместиться корабль. Но по сути оно являлось лишь более просторным дополнением к медицинскому отсеку, заполненным многочисленными копиями одного и того же оборудования.

Мы перемещались от сосуда к сосуду, содержимое которых невозможно было ни с чем спутать, – в каждом угадывались очертания тел свиней, которые, судя по происходившим вокруг и внутри сосудов процессам, подвергались всевозможным хирургическим и терапевтическим процедурам.

– Спасибо, «Коса», – сказал я, не задумываясь о том, как могут отнестись к моим разговорам с кораблем остальные. – Мы поняли, что ты пытаешься им помочь. Продолжай в том же духе.

– Вылечить их – лишь половина задачи, – заметила леди Арэх. – Какой в этом смысл, если они не смогут потом выжить? Потребуется криосон, или система жизнеобеспечения, или…

– Надо думать, у корабля имеются необходимые средства, – ответил я. – Или очень скоро появятся.

Дальняя стена не была закреплена, она медленно сдвигалась назад, как цилиндр поршня, оставляя после себя некую структуру – мягкую и бесформенную, похожую на извлеченную из формы, не успевшую застыть отливку. Но она твердела у нас на глазах, обретая вид криокапсулы, точно такой же, как и те, которыми пользовались мы с Сидрой.

Отступающая стена завершила формирование капсулы, и из той же движущейся поверхности сразу начала прорастать новая.

– Похоже, нас поняли, – сказал Пинки.

Друзья и союзники – даже столь странный и переменчивый союзник, как Иоанн Богослов, – увели волков с нашего следа, но окончательно мы в это поверили, лишь оказавшись в месяце пути от Йеллоустона. Леди Арэх, воспользовавшись всеми имевшимися в ее распоряжении пассивными датчиками, объявила, что ни впереди, ни позади нас нет никаких признаков врага, по крайней мере в радиусе нескольких световых минут. Естественно, утверждать это со всей определенностью было нельзя, но, поскольку на большее рассчитывать не приходилось, мы все с радостью восприняли ее слова. По опыту жизни в Солнечном Доле я знал, что под давлением обстоятельств человеческий разум готов цепляться за любую надежду.