Фазы гравитации

Над головой по-прежнему сияли звезды, а на западе царила чернильная мгла. Четверо взрослых сгрудились у горелки и попивали обжигающий чай. Томми-младший устроился поодаль на камне, спиной к остальным. Было очень холодно, хотя и без единого дуновения ветерка.

– Мэгги, вы знакомы с супругой Дика, Джоан? – выспрашивала Диди.

– Нет, не довелось, – коротко ответила девушка.

– Замечательный человек, – гнула свое Диди. – Терпение как у святой. Воплощенное спокойствие, как раз для таких вот походов.

Гэвин повернулся к Бедекеру.

– Куда собираешься после Колорадо?

– В Орегон, хочу повидать Рокфорда.

– Рокфорда? – непонимающе нахмурился Гэвин. – А, Малдорфа… Да, болячка у него – не позавидуешь.

– Что за болячка? – насторожился Бедекер.

– Джоан была самой терпеливой из нас, – вещала меж тем Диди. – Когда мужья пропадают на работе сутками… неделями!.. Все срывались… даже я, что греха таить, но Джоан никогда не роптала. За все годы нашего знакомства хоть бы раз пожаловалась.

– Его же оперировали год назад, в июне. Не слыхал? – удивился Гэвин.

– Я почему-то думал, там обычный аппендицит, – пробормотал Бедекер. – Сейчас он, надеюсь, в порядке?

– Джоан всегда была христианкой, но тогда еще не отдала всю себя Иисусу, – рассказывала Диди, – зато теперь они с Филиппом… он бухгалтер, кажется? В общем, теперь они активисты евангелистской церкви в Бостоне.

– Нет, у него не аппендицит, – медленно произнес Гэвин. – Я говорил с Джимом Босвортом, вашингтонским лоббистом, он рассказывал со слов знакомых Малдорфа в Конгрессе, что у Дейва лимфома Ходжкина, а в больнице ему удаляли селезенку.

– А вы, милочка, ходите в церковь там, в Бостоне? – допытывалась Диди.

– Нет, – помотала головой Мэгги.

– Ах, вот как. Уверена, там бы вы пересеклись с Джоан. Воистину, тесен мир.

– Разве? – подняла брови Мэгги.

– Прогноз неблагоприятный, но будем уповать на чудо, – заключил Гэвин.

– А как же иначе! – всплеснула руками Диди. – Помню, когда мужья готовились к космическому полету, Джоан позвонила и попросила посидеть с малышом Скоттом, пока она сходит за подарком ко дню рождения Ричарда. У меня тогда гостила подруга из Далласа, но я все равно сказала: «Конечно, мы придем». Скотти тогда было семь, а Томми – года три-четыре…

Бедекер резко встал и направился в палатку, свернулся там калачиком и уже ничего не слышал.

Лет в семь-восемь, когда война только-только началась, отец впервые взял его с собой в Иллинойс на ночную рыбалку. Заночевали в домике у озера, вместе на одной кровати, и проснулись с первыми лучами солнца. Последние летние деньки выдались особенно жаркими. Бескрайний водный простор, казалось, одновременно приглушал и резонировал окружающие звуки. Вдоль проселочной дороги, ведущей к пристани, тянулись густые непроходимые заросли, покрытые изрядным слоем пыли уже в половине седьмого утра.

Дальше был волнующий ритуал спуска лодки на воду – еще один этап большого путешествия. Громоздкий, пропахший рыбой спасательный жилет вселял чувство надежности. Лодочка медленно бороздила тихое водохранилище, оставляя радужные разводы от подтекающего бензина… Гудение маломощного мотора в десять лошадиных сил в придачу с запахом солярки и рыбной чешуи – все это запечатлелось в еще не окрепшем сознании Бедекера ярким ощущением времени и пространства.

Старый дорожный мост разобрали, еще когда реку перегородили дамбой. Лишь два куска разбитого пролета белели, точно обглоданные кости, на фоне голубого неба и темной воды.

Внезапно юный Ричард осознал, что всю жизнь мечтал гулять по мостам, возвышаясь над озерными просторами, и рыбачить именно оттуда. Отец всегда ловил на блесну с лодки и мог часами сидеть, следя за леской, тихонько дрейфуя, а то и вовсе выключив мотор. Мальчик не обладал отцовским терпением, лодка казалась ему слишком тесной, а скорость – убийственно медленной. После долгих уговоров отец согласился высадить сына на мосту, а самому разведать ближайшие заводи. Правда, пришлось пообещать: с пролета ни шагу.

Оставшись в блаженном уединении, Бедекер, упакованный в неудобный спасательный жилет, смотрел, как отцовская лодка исчезает за поворотом, растворяясь вместе с гулом мотора. Солнце палило немилосердно, качающийся поплавок гипнотизировал. Волны мерно бились о замшелые стойки, создавая иллюзию движения. Спустя полчаса от жары и мнимого качания закружилась голова, стало подташнивать. Мальчик вытащил удочку, прислонил к потрескавшемуся парапету и уселся на горячий бетон. Снял жилет и вздохнул с облегчением, подставив солнцу взмокшую спину.

Бедекер точно не помнил, в какой момент решил прыгнуть на другую часть пролета, отделенную всего какими-то восемью футами. Возвышаясь футов на шесть над водой, она была ниже на добрый фут, отчего прыжок казался вполне возможным.