Фазы Венеры (СИ)

Он вышел из машины и огляделся. Пыльный пятачок автобусной стоянки, ярко освещенный южным солнцем. Толстый лоснящийся татарин, торговец арбузами и дынями с голым животом, выпирающим из рубашки. Пара потемневших от времени потрескавшихся лиц крестьянок перед выложенными на землю сочными помидорами и луком. Ларек с напитками, где какой-то как и он приезжий в соломенной шляпе только что взял бутылку холодного пива.

Сергей Мартынович с чемоданчиком в руках в нерешительности стоял на самом солнцепеке. На него никто не обращал внимания. Да он и не рассчитывал на встречу. Надо было, конечно, как-то подготовиться, договориться о жилье, а не так сразу ехать. А он схватился сразу, сел на поезд (самолет он терпеть не мог) и сюда. Потянуло — не удержался, не раздумывал. Да и что его держит? Один, дети уж далече. А времени у пенсионера навалом. Только вот с деньгами не очень. Но он решил, к черту экономию. Надо наконец здоровьем заняться, артрит подлечить на горячем песке, да и с гипертонией может здесь будет полегче.

Он не был в этих местах с юности. Но помнил. Иногда ему даже виделись во сне эти серо-зеленые хребты гор, спускающихся к морю. Скалы, плеск морской волны, смех. Как давно это было! Но вот он опять видит эти склоны, и это уже не сон.

Сергей Мартынович сделал несколько нерешительных шагов к навесу. Солнце уже начинало палить его непокрытую голову. Здесь было не так жарко. Навес был большой, в глубине его что-то темнело, что он не мог сразу рассмотреть глазами ослепленными ярким светом. На него потянуло каким-то странным дымным запахом. Запах был тонкий, несильный, пахло сладким турецким табаком, сандалом, какими-то травами, анисом. Очень странный запах. Когда глаза его чуть привыкли, в глубокой тени навеса он разглядел очертания сидящей на земле фигуры. Это была, вероятно женщина. Длинные блестящие пряди темных волос падали ей на грудь. Он подошел ближе. В руке она держала зажженную трубку с длинным чубуком. Она молчала, темные ее глаза, выражение которых он не мог разгадать, смотрели на него и мимо него. Лицо ее тоже было темным, узким, но не таким изношенным и потрескавшемся как у крестьянок. Возраст не читался на нем. Перед ней ничего не было разложено. Она ничего не продавала.

— Не знаете, где здесь можно снять комнату? К морю поближе, а?

Она поднесла трубку к губам и втянула в себя дым. Струйки побежали назад по уголкам рта, змейками вылезли из ноздрей тонкого с горбинкой носа. Она кто, турчанка? Нет, не похоже. Может гречанка? Или армянка? — пытался догадаться он.

— Нет, я не армянка, — вдруг нарушила она молчание. У нее был низкий надтреснутый голос. — Зачем тебе знать это?

Он от замешательства даже не нашел, что ответить. Она спросила:

— Хочешь, я тебе погадаю?

— Так ты гадалка, что ли?

— Нет. Я не гадаю людям. Но тебе могу.

— Мне не надо. Ты видишь, я с чемоданом — комнату ищу.

Трубка продолжала дымиться у нее в руках, и Сергей Мартынович почувствовал, как этот запах будто проникает в него, туманит голову, заползает, обволакивает. Чемоданчик становился тяжелее. Она молчала, глядя куда-то в сторону. Он уже хотел идти, когда она вновь заговорила.

— Жилье? Я тут знаю одно место. Как раз у моря. Если хочешь — покажу.

Он кивнул. Хотя и не очень верил гадалке. Но никого больше не было. Она медленно поднялась и они вышли на солнце. И здесь он не смог бы определить ее возраст. Она была не высока и не низка, в выцветшем пестром платье-балахоне, подвязанном в талии. Он шел за ней по пыльной улице шаг в шаг за ее стоптанными сандалиями, мелькающими под развевающимся подолом. Улица постепенно спускалась все ближе к берегу, пока не уперлась песчаную полосу вдоль моря. Дома уже кончились.

— А где же здесь жилье? — подумал он, — уж не обманывает она меня?

— Зачем мне тебя обманывать? — сказала она внезапно обернувшись. Он замер под строгим взглядом ее темных глаз. — Осталось недалеко. Сейчас пройдем в ту сторону, — она махнула рукой в сторону холма, выходящего почти к самой воде.

Они вновь двинулись, проходя берегом и обогнув холм вышли к старой заброшенной каменоломне. Бетонные грабли ее спускались почти к самой воде. Когда-то и здесь пытались жить люди: меж их мощными стенками кое где видны были остатки дощатых сарайчиков. Но двери их были выворочены, стекла выбиты. Сергей Мартынович в сердцах уже хотел повернуть обратно, как вдруг ему открылся вид на маленький домик. Он стоял за каменоломней, укрывшись за ее бетонной громадой. Он был неказист, как и большинство местных хат, с облупившейся белой краской. Его обступили несколько старых плодовых деревьев за низеньким забором. Внизу шелестели волны, тянуло свежестью. Вокруг — ни души.

— Нравится тебе? — спросила она, поворачиваясь. Он пытался вспомнить этот домик. Тот выглядел старым и должен был стоять здесь, когда они веселой молодой компанией отправлялись мимо этой каменоломни к дальним бухтам. Но среди старых картинок его памяти не мог его отыскать.

Она толкнула калитку.

— Пойдем, посмотрим.

— А здесь есть кто-то? Хозяйка?

— Я сама покажу.