Фб '98

…Дуэль-мастер открывает футляр. Внутри на мягком бархате лежат две рапиры: простые, без украшений.

«В таком случае, господа, поторопитесь», — говорит дуэль-мастер, давая тем самым понять, что они сегодня не последние, что сегодня есть еще желающие свести счеты, и они ждут своей очереди. «Мы быстро», — отвечает Константин…

— К несчастью, — сказал Михаил, и Вера отметила, что голос его стал внезапно сухим и как бы даже ломким, — к несчастью, мы имеем возможность жить в разных мирах и в разные времена, но жизнь у нас все равно только одна.

Вера перевернулась на живот, и Михаил увидел на ресницах ее слезы. Еще секунда, и он понял, что она уткнется лицом в подушку и…

— Будут потери… — Голос Веры дрогнул. Он быстро обнял ее за плечи, привлек.

— Не думай об этом, — зашептал горячо. — Не нужно думать об этом. Так устроен мир. И все мы что-то находим и что-то теряем. Таково положение вещей, такова природа вещей, и изменить ее — не в силах человека… И знаешь, я счастлив, я действительно счастлив, пусть и прозвучит это кощунством, но я счастлив, что судьба свела нас, что мы встретились… любимая моя, родная моя…

…Они выходят в геометрический центр площадки, становятся друг против друга, салютуют друг другу рапирами. А потом Михаил отводит левую руку назад за пояс и делает первый выпад…

Вера тихо плакала, а он гладил ее плечо, думая о том, что поступает, мягко говоря, несправедливо, ставя на чаши одних весов потерю Верой семьи, друзей, родного мира и приобретение ею… кого, тебя?… самовлюбленный поручик, эгоист до мозга костей, вот ты кто! — и это единственная и самая правильная для тебя характеристика. Барон Приамурский, как же!..

А еще он подумал, что потери и для него, и для Веры не закончились, они только начинаются…

О том же думала и Вера. И плача (он не мог догадаться, что оплакивает она сегодня не старые и зарубцевавшиеся уже во многом раны — оплакивает она будущее) Вера произнесла одно слово:

— Мобилизация, — сказала она.

— Я знаю, — сказал он. — Я получил предписание сегодня утром.

…Константин делает неуловимое для глаз движение кистью, и Михаила обжигает боль. На распоротой белой сорочке проступает багровое пятно. Но он ждал этой боли, он приготовился к ней, потому что эта «ошибка» была частью его холодно продуманного плана. В то же мгновение он делает резкий выпад снизу вверх, и острый клинок рвет Константину печень…

— Я получу предписание завтра, — сказала она, и новые слезы покатились по ее лицу. — Мы больше не встретимся… Мы никогда больше не встретимся… Война…

Он подумал, она права. Война в Платиновом Поясе смажет судьбы миллионов людей. Как кисть бездарного штукатура смазывает порой краски на картине гения. Война сотрет, легко оборвет миллионы тонких и спутанных жизненных нитей. Время войны — всегда время потерь.

Он подумал, она права. Однако вслух сказал иное:

— Мы встретимся, любимая моя. Отныне нам суждено быть вместе. Мы встретимся. Главное — верить, и мы встретимся…

— Главное — верить, — прошептала она. — Я буду верить. Я буду ждать. Я буду искать тебя, Михаил. Не исчезай, не исчезай, пожалуйста.

— Мы встретимся, любимая моя, — он целовал ее в губы, в нос, в глаза, утирал ей слезы, как малому ребенку, и снова целовал. — Я найду тебя, я вернусь к тебе…

…Константин всхлипнул. Мгновенно побледнел. Его рапира вывалилась из ослабевших пальцев и покатилась, звеня, по асфальту дуэльной площадки. Потом он рухнул на колени и простоял так еще секунду, зажимая рану руками.

Тяжело дыша, чувствуя, как быстро намокает кровью сорочка на груди, Михаил стоял над ним и смотрел, как Константин (вчера еще — друг, лучший друг, почти брат, а сегодня — кто?) умирает у его ног. К ним с возгласами бежали секунданты, и санитары разворачивали уже складные носилки, а он стоял и смотрел.

На широко открытые тускнеющие глаза.

На помертвевшее серое лицо.

На сбившиеся мокрые от пота волосы.

На сгибающееся в судороге тело.

На темные, почти черные капли крови.

На смерть.

Глупые злые мальчишки…

ВОСКРЕСЕНЬЕ

10 мая 1992 года (год Обезьяны)

Основной вектор реальности PAST —???

Подобной встряски Вячеслав Красев не испытывал давно.

После того как пол в резиденции двойника выскользнул у него из-под ног, Красева закрутило, как в водовороте, силой, которой он не смог противостоять. В один момент были ввергнуты в шок все органы чувств. В том числе и новоприобретенные. Вячеслав ослеп, оглох, был лишен обоняния, осязания и чувства времени.

В какой-то момент Красев подумал, что вот он и умер, однако сам факт того, что эта мысль пришла ему в голову, утверждал обратное.

Нормаль не отзывалась на призывы помочь, хоть как-то оценить ситуацию и выбраться из переделки живым. И вот когда Вячеслав отчаялся вернуться в мир привычных ощущений, реальность взрывоподобной комбинацией цветов, запахов, шумов, болей обрушилась на него.