ФБР. Правдивая история

Первыми американцами, которые вели допрос Абу Зубайдаха, были двое из восьми агентов ФБР, говоривших по-арабски, — Стив Годен, расследовавший взрыв в Найроби, и Али Суфан, который вел расследования дела «Коул» в Йемене. Суфану, ливийцу со степенью магистра международных отношений из Университета Вилланова, было 30 лет; он пришел на работу в ФБР в 1997 году по собственной инициативе. Он снискал себе славу в узких кругах американских специалистов по борьбе с терроризмом за свои знания и хватку следователя. Генерал-майор Майкл Данлеви, командовавший базой в Гуантанамо, где Суфан проводил допросы и добивался признаний, назвал его «национальным достоянием»[675].

Суфан начал допрос раненого пленника тихим голосом, продемонстрировав, что знает очень многое. «Я спросил у него, как его зовут, — позже свидетельствовал Суфан. — Он не ответил. Тогда я спросил его: «А что, если я буду называть тебя Хани?» Так звала его мать в детстве. Он посмотрел на меня потрясенно, сказал «О’кей», и мы начали разговаривать»[676].

В течение двух дней пленник опознал по фотографии Халида Шейха Мохаммеда — человека, планировавшего нападения «Аль-Каиды». Это был крупнейший прорыв ФБР на тот момент. «До этого, — свидетельствовал Суфан, — мы понятия не имели ни о его роли в терактах 9 сентября, ни о его значимости в структуре руководства «Аль-Каиды».

Офицер ЦРУ отрапортовал об этом в свою штаб-квартиру. Директор ЦРУ Джордж Тенет был недоволен, узнав, что допрос проводил сотрудник ФБР. Он приказал антитеррористической группе ЦРУ отправиться в Таиланд и взять дело в свои руки. «Нас отодвинули в сторону, — сказал Суфан. — Стали применяться жесткие методы» — сначала с пленника сняли одежду и лишили его сна на сорок восемь часов подряд, и «Абу Зубайдах замолчал и перестал говорить». Затем ФБР снова включилось в дело. Пленник сообщил, что он руководил в «Аль-Каиде» снабжением и организовывал поездки, и выдал информацию, которая привела к аресту 8 мая Хосе Падильи — чикагского уличного бандита, который в тюрьме перешел в ислам, имел связь с «Аль-Каидой» в Пакистане и Афганистане и мечтал взорвать в Вашингтоне радиоактивно зараженную бомбу.

ЦРУ вероломно заявило, что арест террориста — это его заслуга, и силой вернуло себе право проводить допросы. Его сотрудники подвергали пленника воздействию шумом, морозили и устраивали ложные похороны заживо. Суфан и Годен заявили свой протест. Офицеры ЦРУ сказали им, что эти методы одобрены в самых высших правительственных кругах США.

Суфан сказал, что свяжется со штаб-квартирой ФБР и доложит, что был свидетелем «обращения, граничившего с пыткой». Он отказался в этом участвовать. Начальник Управления ФБР по борьбе с терроризмом Паскуале Д’Амуро вернул обоих агентов из Таиланда где-то в конце мая. Но он не поднимал этот вопрос с Мюллером по крайней мере еще два месяца. Директор узнал об этом после того, когда черта была перейдена.

1 августа адвокатское бюро министерства юстиции удовлетворило запрос ЦРУ на применение к пленнику меры воздействия, создающей у него ощущение, что он захлебывается водой. Этот метод, равносильный пытке, был предназначен для того, чтобы вытянуть из него признания. В тот же день Джон Ю, ставший уже заместителем министра юстиции Эшкрофта, проинформировал Белый дом о том, что законы о неприменении пыток не относятся к американцам, проводящим допросы. Президент, вице-президент, министр обороны и директор Центрального разведывательного управления санкционировали применение этого метода.

А ФБР — нет. «Мы этого не делаем»[677], — сказал Д’Амуро Мюллеру через несколько недель. Д’Амуро надзирал за расследованием и предъявлением обвинения по делу о взрывах в посольствах США в Восточной Африке. Он знал, что террористы будут разговаривать с представителями ФБР. Он также считал, что пленники скажут что угодно, чтобы остановить пытку, а их выдумки отправят ФБР по ложному следу. И он был убежден, что тайные пытки так или иначе выплывут наружу: агентам ФБР придется давать о них показания в суде. Достоверность их слов и уголовные дела против террористов рухнут, если они будут принимать участие в пытках или попустительствовать им. Он хотел иметь возможность сказать, что руки ФБР чисты.

Оба мужчины понимали, что в один прекрасный день они могут стать участниками своих собственных допросов при свете телевизионных прожекторов в палате конгресса или в зале суда под присягой.

Мюллер снова оказался между властью закона и требованиями секретности. Он был согласен с Д’Амуро в принципе. Но он хранил молчание. Он не стал ничего писать. Спор о том, может ли ФБР одобрять пытки, продолжался.

В августе сотрудники ЦРУ подвергли Абу Зубайдаха пытке водой восемьдесят три раза и неделю или больше держали его без сна. Это не сработало. Очень многое из того, о чем ЦРУ доложило с базы, оказалось ложью. Пленник не был у бен Ладена руководителем боевых операций. Он не был вдохновителем террористов. Сначала он сказал ФБР все, что знал. А потом он сказал ЦРУ то, чего не знал.