Febris эротика

Да, Галя — ее подруга. Да, Галя — ее близкая подруга. А что ей делать, если она любит мужа своей близкой подруги? Что? Отойти в сторону? Так она и так тринадцать лет в стороне. Но не получается забыть его, не думать. Не получается. Она уж и так, и эдак: и замуж выходила неоднократно, и никакими внебрачными связями не брезговала, а никак Сашка из головы не выходил. Даже не из головы. Из сердца.

Ну ладно! Пусть не замуж, пусть не навсегда! Но хотя бы изредка, от случая к случаю. Пусть так! Она согласна. А он, выходит дело, нет. Совестливый очень, видите ли. Неловко ему перед женой. Мучают его внутренние переживания, и связь с Олесей не приносит никакого счастья. Вот это уже серьезно. То, что насильно мил не будешь, Олеся испытывала на себе не один раз. Никакие уговоры, убеждения, никакие «терпится-слюбится» не работали… Она в какой-то момент поняла: все! Не было у нее Сашки и никогда не будет! То, что она украла его у лучшей подруги, — это, во-первых, на очень короткое время, а во-вторых, иллюзия! Ну украла на несколько дней. И что? Счастлива? Пожалуй, да, эти несколько дней Олеся действительно ощущала счастье. А дальше что? Дальше было еще хуже, чем до всей этой связи. «До» была надежда, мечты, радужные планы и предвкушение радостных ощущений. А сейчас? Только тоска, обида, воспоминания, самокопание и все те же угрызения! Все то же жуткое слово «совесть». Куда бы от него деться?

Внешне она, конечно, никому своего настроения не показывала. Губы — яркой помадой, глазищи огромные! Улыбочка, короткая юбка. А в душе — такая боль, что не передать словами. И обидела его зачем-то напоследок. Ну да, он ей отказал, почти прогнал, но никоим образом не заслужил плохого отношения к себе. Более того, он был с ней честен. Обида в ней говорила, уязвленное самолюбие, жалость к себе. Чем же он виноват, что она ему не понравилась? А может, и понравилась, просто не смог он так… Видно, любит свою Галку. А она, Олеся, как бы хороша ни была, не смогла заменить ему жену.

И шла Олеся по улице вся такая из себя красивая, самоуверенная, цокала тонкими каблучками по асфальту, ловила восхищенные взгляды очарованных мужчин и страдала. Так страдала, как никогда в жизни…

Галя вышла из больницы. Стояла поздняя осень, но теплая, спокойная, сухая. Села на скамейке в больничном парке. Спешить было некуда. Сейчас она посидит немного, потом сядет в метро, доедет до Паолины. И что? Что дальше? Надо бы сразу деньги своим отослать, потом вещи собрать. Хотя наверняка уже все собрано и без нее.

Посидела, повздыхала, а идти надо.

Дома у Андреа и Паолины было тихо. Галя долго звонила в дверь. Но видимо, новая няня гуляла с детьми, а хозяева были на работе, и поэтому никто не открывал. Ключа у Гали, конечно, не было.

Хотелось есть, хотелось в туалет. И вообще Галя устала. Сколько времени она лежала больная, ослабленная, практически без движения. А теперь — уже полдня на ногах. И силы кончаются, и настроение поганое, и плакать хочется. Больше всего хочется плакать! Когда же он уже кончится, этот период ее жизни, тяжелейший, жуткий, страшный?

Там, на Украине, жили, с трудом сводя концы с концами. Не жили, а мучились. И теперь, почти полгода, сплошная битва за жизнь, сплошная борьба за выживание.

Галя зашла в ближайший «Макдоналдс». Вот уж поистине великое достижение человечества — этот самый «Макдоналдс»! И тепло, и сытно, и дешево. Туалет есть, и сиди сколько хочешь, никто не прогонит.

Галя пересчитала нехитрые свои сбережения. Получилось семь долларов с с мелочью… Это если пересчитать местные лиры на доллары. В прессе начинались разговоры о какой-то новой валюте: евро, что ли? Непонятно, на каком слоге ударение. Да Гале, честно говоря, было все равно. Где ударение, как будет называться новая валюта, введут ли ее вообще когда-нибудь… У нее нет ни долларов, ни гривен, ни лир, ни рублей. Хоть что-нибудь было бы! И если новая валюта приблизит ее пусть не к богатству, а хотя бы к стабильности, то она «за». Хотя лично от ее «за» или «против» ничего не зависит.

Итак, семь долларов с небольшим. На «Макдоналдс» вполне хватит. Кофе с молоком, гамбургер и картошка в сочетании с теплом и возможностью отдохнуть, на короткое время примирили Галю с действительностью.

До вечера было далеко. Она позвонила Паолине на мобильный. Та пообещала вернуться пораньше.

— Паолин, можно мне поговорить с вами?

— Конечно, Гала!

— Наверное, мне опять понадобится ваша помощь! — Слезы в голосе выдали внутреннюю боль Галины.

— Хорошо, хорошо. Поговорим!..

Ну вот, свободного времени часа три, а то и четыре есть. Хотя теперь оно у нее всегда свободное. Выбравшись из кафе, Галя осмотрелась. Рядом оказалась автобусная остановка. Покататься, что ли? Город посмотреть, развеяться. Она ведь Рим толком и не видела. Только ту его малую часть, которая рядом с домом. С детьми они, конечно, много гуляли пешком, но далеко не уходили. Моника в погоне за фонарями могла бы далеко уйти. Но потом резко уставала и домой возвращалась, капризничая. Гале иной раз приходилось нести ее на руках. Они договаривались: