Фебус. Недоделанный король

— Послать к Пауку одного из его же посольских и предложить обмен всех на всех. Как мои люди, что томятся в башне Плесси-ле-Тура, приедут сюда, так его людей и отпустим обратно. Это, я думаю, будет справедливо. Он первый начал.

— Ага… — засмеялся бастард. — Как говорил Джон Рэмбо: «Не на мне первая кровь!»

— Не говори, подружка, у самой муж пьяница, — попытался я пошутить, как в двадцать первом веке.

Но не получилось, бастард не прореагировал никак.

— Нет, мля… ну почему я не попал в кого-нибудь попроще… — завел я слезницу. — Гулял бы сейчас по волнам, пиратствовал бы да флибустьерствовал, открывал новые земли… Вошел бы в историю, как тот же Колумб или Элькано, а не возился бы с этой бухгалтерией, — подкинул я со злостью стопку бумаг и пергаментов на столе.

Бастард посмотрел на меня как на маленького.

— Интеллигент ты, Франсуа Гастоныч, вот что я тебе скажу. Все бы тебе по щучьему велению да по твоему хотению. Я тебе как на духу: в море сыро, валко, тесно и вонюче. И это еще без шторма. Пища плохая, витаминов нет. Цинга у матросов — самое распространенное заболевание. Да и баб там нет, а пидорасов мы сами за борт в море выкидывали. Ну погуляешь ты год-два по волнам, зипуны собирая, а потом, как любил повторять незабвенный Остап Ибрагимович: «Ваши желтые кудри примелькаются, и вас просто начнут бить». Ты думаешь, я от хорошей жизни пиратствовать стал? Меня родины лишили изначально. Гоняли по всей Гаскони, как зверя лесного. Нового сюзерена — ко мне ласкового, угробили. А Паук на меня ни надень не прекращал охоту. Ему любой Арманьяк на свободе спать не дает. Так что… — Бастард пальцами забарабанил мотив по столешнице и напел, фальшивя: — «Когда воротимся мы в Портленд, клянусь, я сам взойду на плаху, вот только в Портленд воротиться, не дай нам, Боже, никогда». Вот и мотаюсь я по городам и весям: «…я менял имена, я менял адреса…» Я к тебе — даже не зная, кто ты, приперся за патентом приватира только потому, что мои люди стали потихоньку превращаться в самых обычных пошлых пиратов, а это чревато… скатыванием коллектива вассалов в примитивное урлатание, каковое присутствует в любой ОПГ.

— Но ты хоть повоевал… Поплавал… Вроде всем доволен был.

— Франсуа-а-а Гасто-о-оныч… — протянул бастард, как киношное «Семен Семеныч…». — А что мне было делать… изгнаннику… извергу… человеку в розыске и в бегах?

— Тогда зачем тебе Арманьяк? Там будет то же самое. Война… Возможно, даже гражданская.

— Понимаешь… если человек выглядит как Арманьяк, чувствует себя как Арманьяк и действует как Арманьяк, то это значит, что он этот Арманьяк и есть. Поэтому мне и нужна страна Арманьяк… Потому что у каждого человека должна быть родина. Вот так-то, Франсуа Гастоныч. За восемь лет здесь во мне ни черта русского не осталось. Гасконец я! Разве что не такой хвастун, как остальные. Ты вот тут всего три месяца, а себя уже баском ощутил. Песни на эускара поешь. Батасуну создаешь. К Ваньке номер три в Москву ты почему-то не побежал. Тут остался. Невозвращенец…

— Да… Кстати, о Ваньке, — бастард сам напросился с русской темой, — ты на тот год к нему великим послом поедешь с моими вассальными мурманами. От Наварры. Пора торговлю с Востоком налаживать с севера, раз с юга ее турки перекрыли.

Вот тут морду бастарда стоило сфотографировать. И потом рассматривать эту фотку, когда приступ сплина навалится, чтобы оттягивало.

— Тактам же, сир, итальянцев — как собак нерезаных. В Москве, я имею в виду — сегодняшней, торговлю заморскую они всю держат, если я не ошибаюсь?

— Держали… До того как османы у генуэзцев все колонии на Черном море отобрали и проливы перекрыли пять лет назад. Так что остался у русских только один заморский партнер — Ганза. А что это за партнер — тебе рассказывать, думаю, не нужно. Сам насмотрелся.

Бастард согласно кивнул, выразительно зыркнув. Ну точно… не мог он там — на северах, с ганзейцами не схлестнуться.

— Франсуа Гастоныч, ты имеешь в виду плыть мне туда северным путем вокруг Скандинавии? Как англичане при Ваньке Грозном? — только и спросил он.

— Именно, — подтвердил я. — И не только плыть. И не только торговать. А установить нашу монополию на торговлю с Русским Севером. Вот поэтому поедешь послом к Ивану Великому и Зое Палеолог. На нее особое внимание — она в Италии долго жила и наши европейские порядки хорошо знает. И помни, что главное — не пустить туда «наглосаксов».

— Да сейчас им не до того, — возразил мне бастард.

— Это сейчас, а как кончится Война роз, то сразу они начнут искать новые рынки.

— Корабли нужны будут особые, — задумался бастард, — там же во льдах плавать…