В одном пункте конвент, по всеобщему мнению, отошел от буквы порученного ему дела. Вместо того чтобы представить проект для утверждения законодательными собраниями всех штатов,
им представлен проект, требующий утверждения народом и вступающий в силу по утверждению лишь девятью штатами. Стоит упомянуть, что это возражение – наиболее уместное – меньше всего выдвигается в потоке обвинительных высказываний против конвента. Такая снисходительность, надо полагать, объясняется необоримой убежденностью в том, что нелепо подчинять судьбу двенадцати [c.265] штатов капризам и порочности тринадцатого; а также примером тупого сопротивления, которое большинство в l/60 населения Америки2 оказывает начинанию, одобренному и желаемому двенадцатью штатами, охватывающими 59/60 населения страны, примером, все еще живым в памяти и вызывающим возмущение каждого гражданина, болеющего за честь и благосостояние своей страны. А потому, хотя это возражение нет-нет да выдвигают те, кто выступает против конвента, я позволю себе оставить его без внимания.
Третий,
подлежащий рассмотрению вопрос, – в какой мере чувство дома, возбуждаемое самим этим поручением, способно возместить нехватку упорядоченной власти.
В предшествующих рассуждениях полномочия конвента рассматривались и проверялись с не меньшей строгостью и по таким правилам, как если бы они были действительными и окончательными полномочиями дать конституцию Соединенным Штатам. Мы убедились, что, даже на столь суровых основаниях, они выдержали испытание. Теперь настало время вспомнить, что эти полномочия были просто совещательными и рекомендательными и именно таковыми их разумели штаты и воспринимал сам конвент и что в соответствии с этим конвент составил и предложил на рассмотрение проект конституции, который, не будучи одобрен теми, кому адресован, может иметь не больше значения, чем бумага, на которой написан. Последнее рассуждение, заставляя взглянуть на обсуждаемый предмет с совершенно иной точки зрения, поможет нам должным образом разобраться в том курсе, какой был избран конвентом.