Федералист

Первый пункт исходит из очевидного соображения, что неизменно должно быть конституционное средство [c.513] для придания эффективности конституции. Какая польза, например, в ограничениях на права законодательного собрания штата, если нет никакого конституционного средства для претворения их в жизнь? Штатам, согласно плану конвента, запрещены некоторые виды деятельности, несовместимые или с интересами Союза, или с принципами хорошего правления. Наложение пошлин на импортируемые товары и эмиссия бумажных денег – примеры запрещенного в первом и втором случаях. Ни один разумный человек не поверит, что подобные запрещения будут скрупулезно соблюдаться, если правительство не располагает эффективной силой для сдерживания или ликвидации их нарушения. Эта сила – либо прямое вето на законы штата, либо право федеральных судов отменять то, что явно противоречит статьям о Союзе. Я не усматриваю третьего пути. Второй представляется, по мнению конвента, предпочтительнее первого и, на мой взгляд, будет наиболее приемлемым для штатов.

Что касается второго пункта, то никакие аргументы или комментарии не прояснят его больше. Если существуют такие понятия, как политическая аксиома, то соразмерность судебной власти с законодательной принадлежит к их числу. Вопрос решает уже необходимость единообразия при толковании национальных законов. Тринадцать независимых судов высшей инстанции по одним и тем же делам, возникшим из тех же законов, – управленческая гидра, которая не родит ничего, кроме противоречий и смятения.

Еще меньше следует говорить в отношении третьего пункта. Противоречия между нацией и ее членами, или гражданами, могут обоснованно рассматриваться только в национальных судах. Любой другой план противоречит здравому смыслу, практике и приличию.

Четвертый пункт покоится на простом положении, а именно: мир целого не должен оставаться в распоряжении части. Союз, безусловно, отвечает перед иностранными державами за поведение своих членов. А ответственность за ущерб должна всегда по возможности содействовать его предотвращению. Коль скоро отказ в справедливости или ее извращение в судебных решениях или иным образом, естественно, классифицируется среди законных причин войны, отсюда следует, что [c.514] федеральное правосудие должно быть в курсе всех дел, затрагивающих граждан других государств. Это не менее важно для сохранения общественного доверия, чем для обеспечения общественного спокойствия. Вероятно, есть разница между делами, возникающими в связи с договорами или национальными законами, и теми, которые не заходят дальше муниципальных законов. Первые – объект федерального судопроизводства, вторые – штатов. Внесем гипотетическое предположение: несправедливое решение в отношении иностранца, причем дело с начала до конца не выходит за пределы lex loci (местный закон – лат.), даже если ничего не будет предпринято, станет агрессивным актом в отношении его суверена, а также нарушит условия договора или общепринятые законы наций. А еще большее возражение в смысле разделения судебной власти вызывают громадные и не всегда преодолимые трудности классификации на практике сложных дел. Количество дел, в которых замешаны иностранцы и затрагивающих национальные вопросы, настолько велико, что значительно надежнее, да и удобнее, передавать их национальным судам.

Право определять подсудность дел между двумя штатами, между штатом и гражданами другого и между гражданами различных штатов, вероятно, не менее важно для мира в Союзе, чем все только что рассмотренное. История рисует нам жуткую картину раздоров и частных войн, раздиравших и опустошавших Германию до введения в конце пятнадцатого века Максимилианом Имперской палаты, которая сыграла громадную роль в умиротворении населения и установлении в империи спокойствия. То был трибунал, наделенный властью выносить конечные решения по всем разногласиям германских земель.

Средства прекращать территориальные споры между штатами, находящимися под федеральным главой, не были оставлены без внимания даже при несовершенной системе, которая до сих пор соединяла их. Но есть множество других причин, помимо пограничных споров, по которым могут возникнуть перебранки и враждебность между членами Союза. В прошлом, на нашем опыте, мы [c.515] были свидетелями некоторых из них. Нетрудно заключить, что я имею в виду мошеннические законы, принятые во множестве штатов. Хотя предложенная конституция вводит конкретные меры предосторожности против повторения таких случаев, имевших место в прошлом, тем не менее есть основания опасаться, что дух, вызвавший их к жизни, примет новые формы, которые нельзя предвидеть и против которых нельзя заранее принять меры предосторожности. Все, что направлено на нарушение согласия между штатами, подлежит федеральному надзору и контролю.