Федералист

Таким образом, скрытые причины крамолы заложены в природе человека, и мы зрим, как они повсеместно, хотя и в различной степени, вызывают действия, совместные с различными обстоятельствами гражданского общества. Страсть к различным мнениям касательно религии, правительства и тьмы других предметов, равно как различия в суждениях и в практической жизни, приверженность различным предводителям, добивающимся превосходства и власти, или лицам иного толка, чьи судьбы так или иначе привлекают умы и сердца, в свою очередь делят человечество на партии, разжигают взаимную вражду и делают людей куда более наклонными ненавидеть и утеснять друг друга, чем соучаствовать в достижении общего блага. Предрасположение к взаимной вражде столь сильно в человеке, что даже там, где для нее нет существенных оснований, достаточно незначительных и поверхностных различий, чтобы возбудить в людях недоброжелательство друг к другу и ввергнуть их в жесточайшие распри. При этом самым обычным и стойким источником разгула крамолы всегда было различное и неравное распределение собственности. Те, кто ею владеет, и те, у кого ее нет, всегда составляют в обществе группы с противоположными интересами. Те, кто является кредиторами, и те, кто состоит в должниках, равным образом противостоят друг другу. У цивилизованных народов необходимо возникают интересы землевладельцев, интересы промышленников, интересы торговцев, интересы банкиров и многих других меньших по значению групп, разделяя [c.80] общество на различные классы, которыми движут различные чувства и взгляды. Урегулирование этих многообразных и противостоящих интересов и составляет главную задачу современного законодательства, неизбежно окрашивая партийным и групповым духом все необходимые и повседневные действия правительства.

Ни одному человеку не дозволено быть судьей в собственном деле, поскольку владеющие им интересы, несомненно, повлияют на его решения и, вполне вероятно, растлят его честность. В равной степени и, пожалуй, даже с большим основанием, группе людей также неуместно выступать одновременно и в качестве судей, и в качестве тяжущихся сторон. А между тем разве многие важнейшие законодательные акты, как и многие судебные решения, касающиеся прав не только отдельных лиц, но и целых обществ, не принимаются различными группами законодателей, являющимися защитниками и поборниками тех самых дел, по которым выносились решения? Разве предложен закон о частных долгах? Ведь это тяжба, где на одной стороне кредиторы, а на другой должники. Суду надлежит отнестись непредвзято как к той, так и к другой стороне. Однако сами судьи неизбежно выступают тяжущимися сторонами, и верх берет та сторона, которая насчитывает больше приверженцев, иными словами, является более мощным сообществом. Следует ли поощрять, и в какой степени, местных промышленников за счет утеснения иностранных? Это вопросы, которые по-разному решат земледельцы и промышленники, и, скорее всего, ни те, ни другие не станут руководствоваться справедливостью или общественным благом. Распределение налогов пропорционально различным видам собственности является актом, требующим, по всей видимости, верха беспристрастности, однако вряд ли найдется другой закон, который открывал бы больше возможностей главенствующей партии, подвергая ее искушению попрать справедливость. Ведь каждый шиллинг, которым сверх положенного они облагают меньшинство, – это шиллинг, оставшийся в собственном кармане.

Напрасно утверждать, будто просвещенные государственные мужи способны примирить эти сталкивающиеся интересы и заставить служить их общественному благу. Просвещенные мужи не всегда стоят у кормила. К тому [c.81] же во многих случаях подобное примирение вообще невозможно осуществить, не приняв во внимание косвенные и дальние последствия, которые куда важнее непосредственного интереса, извлекаемого одной из сторон в ущерб другой либо всеобщего блага.

Стало быть, мы приходим к заключению, что причины, порождающие крамолу, невозможно истребить и спасение от нее следует искать в средствах, умеряющих ее воздействие.