Федина история

— Посмотрим. — Боря запрокинул голову, долго смотрел вверх. Из-за верхушек деревьев медленно выплывало большое белое облако. Оно выходило, плотное и массивное, притеняло солнце и будто бы даже придавливало Борю к земле. До него ясно стало доходить: как это непросто — оставить жену. Живут они с Наташей в общем-то неплохо, обеспеченно. Ребенок тоже. Квартира. Надо будет как-то объясняться, что-то говорить, собирать вещи и уходить — куда? Потом разводиться, разменивать площадь… С Галей, конечно, лучше и легче, но… вот как бы так, чтоб и жена осталась, и Галька была?..

— Боря.

— А?

— О чем думаешь?

— Да так… На облако вон смотрю. — Он тяжело вздохнул.

— Ничего, Боренька, ничего. Все будет хорошо. Я сейчас думала: надо мне настойчивей быть. Дадут комнату — никуда не денутся. Пять лет уже скоро на стройке. А то приду в местком: мне — жди. Я — ну, ладно. С ними надо жестко: или комнату — или ухожу! Конечно, они понимают — куда я пойду…

— Конечно, надо… За горло их надо брать. Слушай, — Борька оживился, — все удивляюсь: как ты прошла тогда по этому карнизику? Потом сколько раз снизу смотрел — жуть берет! Узенький такой, высота — пятый этаж! Мы тогда сидим… я сижу, слышу, в окно стучат. Немыслимо! Как? Пятый же этаж. Мерещится, что ли, думаю? Вдруг снова — и звонко так! Ей-богу, как-то не по себе стало. Черти ломятся, больше некому. Новогодняя ночь как раз. Открываю занавеску — глазам не верю…

— Да ну, Боря, чего об этом… А ты еще не раскаялся, что замуж позвал? А то я говорю-говорю, а ты уж, поди, думаешь: как бы от нее удрать, — рассмеялась Галя.

Борька тоже хохотнул, повернулся, крепко поцеловал ее.

— Шутница ты.

Галя взъерошила его волосы.

— Вот сейчас Тамарка-то удивится!

— Какая Тамарка?

— Бурова.

— Бурова? А-а. — Борька напрочь не помнил, кто такая Бурова. — А чему удивится-то?

— Ну, как же? Дашка-то у нее же.

— Конечно, удивится. А чему удивится-то?

— Как чему? Ты сейчас заедешь со мной, Дашу посмотришь?

— А-а. Заеду, конечно, заеду… Правда, я собирался к одному мужику тут завернуть. К леснику. Дельце есть.

— Это долго, да?

— Нет. Полчаса.

— Давай тогда вместе заедем. Можно вместе туда?

— У меня, Галя, такая работа, если вертеться хорошо, — говорил возбужденно Борька по пути к леснику, — денег иметь можно море.

— А я на алименты не хотела подавать, — вставила Галя. — Подруги все в голос…

— Брось ты, это я сгоряча наговорил. Что мне эта сотня? За день могу заработать. Время такое — кто нынче на зарплату живет? Вислоухие только. Сейчас приедем к Феде-леснику. Простой крестьянский мужичок этот Федя. Какая там у него зарплата! «Волгу» имеет, тракторик маленький, чешский — сенокосилочка такая, а мужик понтовый. Как-то приоделся — почти на всех пальцах золотые печатки. Все покрупнее моей, — показал Боря. Он рассказывал о Феде с какой-то необъяснимой чрезмерной увлеченностью, с таким усердием и азартом, будто жизнь этого Феди для Гали была сейчас самой важной. — Правда, и горбатится он по-черному. Одиннадцать голов крупного рогатого, свиней — не знаю сколько! Я, говорит, поднимаю Нечерноземье, осваиваю «близкую даль». Кино такое есть, «Близкая даль», дескать, рядом и далеко, хех-хе. Или еще: «В своем лице возвращаю земле хозяина-труженика». С юмором мужик, но и ловчила хороший…

Вообще-то Боря совсем не собирался заезжать к Феде. У него сговор был с другим мужиком, но тот жил за Дмитриевкой. Более того, Боря знал: у Феди комбикорма завались. Он всего три дня назад был у лесника, и тот сказал, что купил целую машину. Правда, коли уж ему завезли, Федя всегда возьмет — лишнее не помешает. И странно: Боря, когда горячо говорил о Феде, все это чувствовал и так недоумевал на себя, что при повороте к лесниковым застройкам чуть не сбил мотоциклиста. Тот вильнул, залетел в кусты.

Подъехал к дому, вылез неторопливо из кабины. Мотоциклист благополучно выбрался на дорогу и что-то кричал ему. Боря вяло отмахнулся, пошел к воротам. Поворачивал железную рукоять и все надеялся, что, дай бог, хозяина дома не окажется. Но Федя, крепкий, легкий, улыбчивый, уже бодро сходил с крыльца и цыкал на пса. Жестко пожал руку, цепко глянул на машину.

— А кто это у тебя в кабине?

— Да… попутчица.

— По-нятно, — хлопнул он Борю по плечу. — А чего привез?

— Комбикорм. — Боря не узнал свой голос.

— Что? — не уразумел Федя.

— Комбикорм.

— Смеешься, что ль?

— Чего мне смеяться? Загляни в кузов.

— А зачем? Я же говорил: у меня есть! — Федя искренне недоумевал.

— Еще привез.

— Не пойму тебя что-то, парень… — засмеялся лесник. — Всю машину хочешь продать?

— Нет. Как раньше, пять мешков. — Борю забирала какая-то общая досада. — Берешь — бери, не берешь — поеду.

— Ну, ссыпай. Запас хлеба не просит.

Боря загнал машину во двор. Открыли с Федей задний борт — комбикорм горкой ухнул на расстеленную внизу брезентовую палатку. Боря молчаливо и особо старательно подчищал кромку кузова, а Федя весело посмеивался, вздрагивая своим жилистым телом, поучал его, поглядывая на подошедшую Галю.