Федина история

— На батуне, — охотно поясняет Хохотун. — Давно уже она его продает. На фабрике жила, огород весь засаживала. Домишко там у них был плохонький, а сюда переехала… Хе… Федор, хозяин бывший, на днях приходил. Дом свой, говорит, захотелось посмотреть, сад. Он теперь у сына живет, в казенном. Ну, заходит туда, к старухе, побыл там, выходит — я тут сижу — и слезами плачет! Сад-то у него какой был: яблоня, малина, смородина, крыжовник, вишня. Все под корешок срезала! Начисто! Один батун в огороде. Федор за голову хватается, сколько, говорит, я его удобрял, наземил, по кустику выращивал, берег! Знал бы — никогда не продал! А что теперь сделаешь?

Мужики, хоть и были в курсе историй с бабкой, слушали с интересом, молчали, ухмылялись, кивали головой, а седовласый, вытянув лицо, покачиваясь, пропел:

— Ай-яй-яй-яй, загубила, значит сад, ай-яй…

А Чернявый потянулся и гаркнул:

— Всё! На следующий год огород засаживаю батуном!

— Ты на бабкину монополию не зарься. Надо свое изобрести.

И мужики стали придумывать, выискивать всякие прибыльные заведения. Вариантов было много, но в конце концов единогласно пришли к мысли: бабка-то двужильная, того еще закала — вот кабы нам по такой бабке!..

— Так, Петровна, как насчет помощи? Сговоримся, а? — не дает покоя Хохотун старухе.

Та в ответ лишь недобро поглядывает и уходит с кирпичами молча. Мужики смотрят вслед. Они бы, конечно, без разговора помогли одинокой старушке — не надо и просить. Но помогать одинокой старушке носить кирпичи для гаража, где будет стоять ее автомобиль, как-то вроде нелепо. На такую бабку можно день и ночь работать, конца не будет. У них у самих дома дел по горло, но охота посидеть, поговорить. Это тоже надо в жизни. А старуха все таскает, таскает кирпичи, переваливаясь на согнутых, худеньких ножках, сокрушает людские понятия о старости своим непомерным упрямством. И мужики начинают отчего-то нервничать, потихоньку расходятся — все же неловко, когда старый человек работает, а ты сидишь. И как-то неприятно становится на душе, хочется не видеть, не думать о старухе. И если тайно признаться себе, то выходит — завидуешь ей. Хотя — чему бы? Чему? Сумела все-таки в жизни что-то совершить, этому, что ли? А дальше каждый думает по-своему. В чернявом, скажем, наверное, мутится злоба на мир, где существуют вот такие шустрые бабки. Седовласому жалко сад, за ним почему-то и старуху, внука, и противна их жизнь. А Хохотун побыстрее отмахнется от мысли о бабке — у него все хорошо, и слава богу. У кого-то иное…

К возвращению внучека кирпичи уже почти полностью перекочевали во двор, выстроились рядками вдоль забора. Внук принимает это как должное, равнодушно помогает доносить остатки. Лишь теплятся его глаза, когда посматривает на бабушкин подарок и, кажется, чувствует себя счастливчиком. А у старухи свои заботы — одна, в общем-то…

Вскоре началось строительство гаража для «Нивы». Строительство — иначе не скажешь. Подоспела как раз грибная пора. Хохотун целыми днями пропадал в лесу и просмотрел, что же такое Козявка завернула. Видел, работала целая бригада, был, непонятно для чего, даже экскаватор. И в считанные дни выросли каменные прочные стены гаража. Так этому делу и оставаться бы темным, но старуха позвала одного из мужиков, чернявого: что-то перестала заводиться машина. Прав у внучека в связи с несовершеннолетием не было, но иногда он выезжал, катался по своей улице. Чернявый устранил неполадку, взял лежащую в углу мешковину, вытер руки. Смотрит — под ней люк железный. В гараже никого, он один — старуха пошла за спиртом. Поднял — лестница вниз идет. Спустился, огляделся — бетонированная комната метра три высотой. А в углу снова люк, открыл — опять лестница. Дальше не полез, выскочил обратно, испугался даже малость. После поведал о виденном мужикам, высказал мысль: бомбоубежище, дескать, соорудила, что ли? Те поначалу отнеслись с недоверием: ты, мол, часом, не того был, не под этим делом? Потом поудивлялись и опять же все обернули в смех:

— А что? Бомбоубежище построила бабка. Случится мировая катастрофа, империалисты в свои бункера залезут, отсидятся, думают: все, шандец, владыки мира! Вылазят наружу, а тут уж бабка все батуном засеяла!

Что касалось внучека, старуха ничего мимо ушей не пропускала. Мужики, конечно, ради шутки пугали войной, но она затревожилась. Стала внимательнее смотреть телевизор, слушать радио и ясно поняла: на земле творится в этом плане порядочное безобразие. Все кому-то не живется спокойно, мирно, особенно этим правящим кругам — то тут, то там вспыхивают очаги, даже фашисты опять объявились! Может, детишек у них нет или надеются укрыть их под землей где? А что делать ей? Старуха и решила: машина, дом — это для жизни. А ну как начнется что? Надо погребок бетонированный. На всякий случай. Внучек-то один!