Федюнинский

Но на войне как на войне. Случались и курьезы.

В конце сентября, в самый пик преследования отходящего противника, Федюнинский с адьютантом, радистом и двумя автоматчиками охраны выехал в 53-й корпус. Корпус уверенно наступал, порой его передовые отряды догоняли немецкие колонны и с ходу врезались в них, захватывали богатые трофеи и пленных. Порой же наталкивались на организованное сопротивление арьергардных подразделений, оставленных для прикрытия отхода основных сил.

Связь работала хорошо. К этому времени штабы, вплоть до батальонных, уже обзавелись радиостанциями и имели устойчивую связь.

Генерал Гарцев тоже был в дороге и сообщил командующему, что перебирается на новый НП, сообщил координаты и название населенного пункта, где его саперы должны были оборудовать новый пункт наблюдения.

Федюнинский коротко сказал водителю:

— Едем на новый НП, — и показал на карте маршрут.

Миновали поле, перелесок. Начался лес, за которым, если верить карте, находилась та самая деревня, где их, должно быть, уже ждал генерал Гарцев. Из леса на дорогу выскочили кони с оборванными постромками. Пара. Артиллерийские. Видимо, запряжка где-то попала под обстрел, и теперь уцелевшие обезумевшие кони носились по лесу. Автоматчики охраны сразу насторожились, приготовили оружие. Адъютант Рожков тоже положил автомат на колени, сказал:

— Стрельба близко. Сколько до деревни, товарищ генерал? Федюнинский снова взглянул на карту. Ехали они правильно.

— С километр.

— Похоже, там идет бой.

Лес стал редеть. Разбитый «опель», уткнувшись в кювет, стоял на обочине, обгоревшим кузовом загораживая часть дороги. Скаты его, покрытые сизой окалиной, еще дымились.

Водитель поехал медленнее. Впереди на пологом холме показались дворы деревни. Деревня была большая. Там и там виднелись дымы пожаров. По окраине бегали солдаты. Свои? Немцы?

— Рожков, — сказал Федюнинский адъютанту, — посмотри-ка, кто? У тебя глаза получше.

— Судя по форме, наши. Да, товарищ генерал, наши.

— Ну, раз наши, тогда поехали. Поглядим, что у них там за маневры…

Въехали в деревню. В центре каменное двухэтажное здание, похожее на школу. У входа стоят офицеры. Когда командующий вышел из машины, один из них, оказавшийся инструктором политотдела дивизии, доложил: в деревне идет бой, западная часть еще не полностью очищена от противника.

— Где командир корпуса? — спросил Федюнинский; никого из офицеров штаба 53-го корпуса среди офицеров он не увидел.

— Не знаю, я его не видел. Наверное, еще не прибыл. Мы тоже только что приехали.

— Этого не может быть, — раздражаясь, но стараясь не повышать голоса, возразил Федюнинский. — Час назад Гарцев доложил, что переходит сюда. Значит он здесь.

Обстоятельства напоминали обычную неразбериху во время боя. На западной окраине деревни слышалась ружейно-пулеметная стрельба, часто лопались ручные гранаты, то наши, то немецкие. Изредка в звуки боя вмешивались резкие удары дивизионной пушки.

Вскоре прибежал Рожков и доложил, что отыскал НП командира корпуса и что генерал Гарцев ждет его.

Гарцев со своими офицерами сидел в подвале под каменным домом. Лицо его было злым, глаза сверкали. Когда командующий спустился в полумрак, освещенный керосиновой лампой, тот распекал кого-то по телефону. Провода уже лежали на ступенях, уходя наружу. Похоже, в подвале был устроен командный пункт командира батальона или полка, а теперь здесь матерился командир корпуса.

— Что, Иван Алексеевич, произошло? Отступили? — спросил Федюнинский Гарцева.

— Нет, товарищ командующий, просто очередная брехня! — И командир корпуса качнул увесистым кулаком над телефонным аппаратом. — Сколько раз предупреждал: давайте точную информацию! Точ-ну-ю! Не преувеличивайте успех! Так нет же! Докладывают: деревню заняли, продвигаемся дальше! Продвигаются они… — и Гарцев снова грозно посмотрел на телефонный аппарат.

— Кто здесь командует? Чье подразделение ведет бой за деревню?

— Командир батальона старший лейтенант Климов.

— Вызовите его сюда.

Вскоре по каменным ступеням загремели перепачканные в сырой глине кирзовые сапоги. Старший лейтенант, совсем молоденький. Такая же испачканная, подпаленная снизу плащ-накидка. За спиной автомат. Доложил виновато:

— Товарищ командующий! Я в деревню ворвался с ходу, погнал их. До центра дошли в один бросок, легко. Ну и сообщил, что занял. Все равно, думаю, к вечеру так или иначе очистим ее. Тут немцы контратаковали. Мы снова их жиманули, пожгли их танки и бронетранспортеры. Через пару часов дожмем! У них теперь ни танков, ни артиллерии!

Федюнинский смотрел на комбата и вдруг поймал себя на том, что при всех обстоятельствах любуется им. Старший лейтенант стоял перед ними потупившись, чувствуя свою вину. И в то же время в нем была какая-то внутренняя пружина, которая сохраняла его уверенность и готовность действовать. Вот таким он, командующий армией, был на Халхин-Голе. Старший лейтенант напомнил ему и Турьева-младшего. Пожалуй, немного постарше, уже обвыкшийся на войне, обучившийся и хорошо справляется с батальоном…