Федюнинский

Писатель Владимир Успенский, знавший многих военачальников лично, писал о генерале Захарове: «Он так и остался “толкачом”, любой ценой обеспечивавшим выполнение замыслов вышестоящего командования. Сколько должностей сменил он за годы войны — не упомнить. Наверно, своеобразный генеральский рекорд поставлен в этом отношении. Был заместителем командующих на нескольких фронтах, начальником штаба фронта, направления, командовал одной, другой, третьей армией, в 1944 году ему на несколько месяцев доверили даже Второй Белорусский фронт. Из-за неуравновешенности, грубости, самодурства Захаров нигде долго не задерживался: взаимоотношения с подчиненными обострял до крайности, а военными успехами не блистал. Нелестно отзывались о Захарове все, кому доводилось служить с ним. Не переводятся, к глубокому сожалению, такие горе-руководители, которые способны только конфликтовать и разрушать. Беда от них. Но у Сталина и Жукова было особое мнение: они использовали “бомбардировщика” для достижения своих целей».

К счастью, вскоре Ставка прислала к ним нового командующего. Нужда в «толкачах» к тому времени отпала.

Деликатный и дипломатичный Федюнинский в своих воспоминаниях обошел конфликт с комфронта, изобразил встречу с генералом Захаровым в мягких тонах. Но трудный разговор с непосредственным начальником был и оставил неприятный осадок. Это был не сорок первый год, но Захаров никак не мог отойти от лихорадки и ощущения тех безграничных полномочий, с которыми его посылали на прорывные участки фронта для «наведения порядка».

Новым командующим 2-м Белорусским фронтом был назначен Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Кстати, вот еще одна тема для военных историков и публицистов. До сих пор ведутся споры по поводу того, почему Сталин перед решающими сражениями завершающего периода войны Рокоссовского поменял на Жукова. Комментарии и выводы в основном сводятся к следующему: на берлинском направлении, по задумке Верховного, должен быть русский военачальник, а не поляк; Берлин предстояло брать в лоб, через сильно укрепленные Зееловские высоты, а это заведомо огромные потери, и для такого дела, мол, больше подходил волевой Жуков, а не слишком интеллигентный Рокоссовский… Возможно, что-то из этих доводов действительно, прямо или косвенно, повлияло на решение о кадровых перестановках. С другой стороны, события показали, что в Берлин едва ли не первыми ворвались части 1-го Украинского фронта, что именно танки Маршала Советского Союза Конева наиболее энергично продвигались к центру фашистского «логова».

Теперь же, зная наши обстоятельства, можно предположить, что кадровые перестановки перед решающим броском действительно назрели. В Ставке знали об «особом даре» генерала Захарова. По всей вероятности, и это тоже повлияло на решение поставить на правый фланг основной группировки более предсказуемого Рокоссовского. Захарова же назначили, с понижением, командующим 4-й гвардейской армией на 3-й Украинский фронт. Правда, как только там начались серьезные дела, Захарова назначили заместителем командующего войсками фронта, убрав с передовой.

Федюнинский был откровенно рад новому назначению. Как только Рокоссовский вступил в должность, приехал к нему с докладом о состоянии армии.

— Будете проводить смотр войскам, товарищ маршал? — спросил командарм, закончив доклад.

Рокоссовский улыбнулся и протянул руку. Они обнялись как старые друзья.

— Расскажите о своих дивизиях, — попросил Рокоссовский. — Хорошие? Надежные? В боях участвовали?

— Дивизии надежные. Все участвовали в боях. Проявили высокие качества. Готовы идти вперед. Командиры опытные, грамотные. Это касается и младшего офицерского состава.

— Ну что ж, верю вам на слово, смотреть пока не буду.

Поговорили о подвозе, о снабжении. В конце беседы Рокоссовский сказал:

— Ваша армия, Иван Иванович, выводится на главное направление. Вот Наревский плацдарм. — Он указал на карте заштрихованное пятно. — Отсюда начнется наступление. Так что поезжайте сейчас в свое расположение и распорядитесь, чтобы начальник штаба и командующий артиллерией прибыли в штаб фронта немедля.

Глава девятнадцатая Сорок пятый год. Начало

«Наступление наших частей пр-к сдерживает неоднократными контратаками…»

Начался 1945 год. Сразу после Нового года армия начала перегруппировку за реку Нарев на плацдарм севернее Пултуска. Впереди лежала Восточная Пруссия — именно оттуда на русскую землю не раз приходило зло.