Федюнинский

…Из-за транспортных проблем в связи с переброской дивизий пришлось приостановить эвакуацию Кировского и Ижорского заводов, а также завоз в Ленинград из Новой Ладоги грузов, обратив весь транспорт на перевозку дивизий.

На восточном берегу Невы при поддержке почти всей тяжелой артиллерии фронта и авиации вели бой три дивизии: 86-я, 115-я и 265-я. В ночь на 27 октября переправляется еще одна дивизия. Наибольшие трудности связаны с переправкой войск и особенно артиллерии. Только КВ до сих пор не смогли переправить. Принимаем все меры для переправы артиллерии и танков и развития наступления для прорыва на Восток».

Не надо быть большим лингвистом, чтобы понять: телеграмма написана не военными людьми — «пришлось приостановить», «не смогли переправить». Как плохие школьники: учили, но не выучили…

Тихвин немцы все же заняли. Перерезали коммуникации, прервав поток грузов к Ладожскому озеру, к Дороге жизни. Произошло это 8 ноября 1941 года. Положение усугублялось. Ленинград задыхался.

Федюнинский писал об этом периоде боев так: «Под Ленинградом началась борьба за коммуникации. Мы пытались прорвать блокаду, а противник стремился полностью завершить ее, овладеть нашей последней дорогой через Ладожское озеро.

14 октября Ставка Верховного Главнокомандования дала указание во второй половине октября подготовить и провести наступательную операцию на синявинском направлении. Намечалось силами 54-й и 55-й армий, а также Невской оперативной группы окружить и уничтожить шлиссельбургско-синявинскую группировку противника и деблокировать Ленинград с суши.

Военный совет Ленинградского фронта предлагал эту операцию 20 октября. Для участия в ней привлекалось 63 тысячи человек, 475 орудий, 97 танков.

Противник имел на синявинском направлении около 54 тысяч человек и 450 орудий. Он опирался на сильную оборону с большим количеством инженерных сооружений, построенных в лесисто-болотистой местности.

Таким образом, перед началом операции мы имели лишь незначительное превосходство в живой силе и артиллерии.

Путем перегруппировки войск нам удалось создать в намечаемой полосе прорыва 54-й армии двойное, а на участке оперативной группы восточного сектора фронта и Невской оперативной группы тройное превосходство в силах и средствах. Имея в виду, что общая глубина операции незначительна, мы рассчитывали, что сумеем успешно провести ее в указанные сроки.

Но за четыре дня до начала наших действий обстановка резко изменилась. 16 октября девять дивизий противника, в том числе две танковые и две моторизованные, перешли в наступление на волховском, тихвинском и маловишерском направлениях. Командование Группы армий “Север” рассчитывало ударом на Тихвин и Волхов соединиться с финскими войсками восточнее Ладожского озера и создать второе кольцо блокады вокруг Ленинграда. Частью сил планировался удар на Бологое навстречу Группе армий “Север”».

Катастрофа следовала за катастрофой. В это же время возникла угроза гарнизону моряков на полуострове Ханко. Четыре месяца моряки вели активные боевые действия, удерживая за собой клочок земли — военно-морскую базу в Финляндии. Командование Ленинградского фронта с санкции Ставки приняло решение: свою задачу гарнизон Ханко выполнил и его необходимо эвакуировать. Защитников военно-морской базы перевезли в Ленинград на боевых кораблях Балтийского флота и пассажирских теплоходах.

Должность командующего Ленфронтом Федюнинского тяготила. «Октябрь подходил к концу, — вспоминал он. — Я продолжал временно исполнять должность командующего Ленинградским фронтом. Откровенно сказать, на этом ответственном посту чувствовал себя не совсем ладно.

Однажды позвонил генералу Василевскому и высказал все, что меня волновало.

— Вы поймите меня правильно, — говорил я. — Мне всего два месяца назад присвоили генеральское звание, а я занимаю такую высокую должность. В то же время бывший начальник штаба фронта генерал-лейтенант Хозин, который, безусловно, опытнее меня, командует 54-й армией и находится у меня в подчинении. Мне кажется, что это не совсем удобно. Тем более что в свое время он командовал дивизией, в которой я служил командиром батальона.

Василевский внимательно выслушал меня.

— Что ж, может быть, вы и правы, — задумчиво произнес он. — Доложу Верховному Главнокомандующему.

Ночью поступил приказ о моем назначении командующим 54-й армией».

Несколько забегая вперед, должен заметить, что в должности командующего войсками Ленинградского фронта не удержится и генерал Хозин.