Федька Сыч теряет кличку

– Это, наверное, для конспирации, – предположил Тимка. – Чтобы не узнали.

Светка съехидничала:

– Он от таких болтунов, как ты, скрывался…

Андрюшка улыбнулся, хлопнул Тимку по плечу.

– Не обижайся, Тимка. Все, кажется, идет, как по маслу. Значит, они Федьку не в тюрьму повезли. Это самое главное. Моя мама пошла Федьку выручать. Я ей все рассказал.

– Вот это здорово! – воскликнул Тимка. – Ты знаешь, – обратился он к Юрке, – кто дядя у Сыча? Ракетчик! Он, наверное, тоже сбивал американского шпиона Пауэрса.

Юрке стало завидно: Тимка и Андрюшка в курсе всех событий. Они знают все не только друг о друге, но и о том, что делается вокруг. Вот и тайну церквушки раскрыли, воров обнаружили, а теперь Федьку Сыча спасают. А он, Юрка, ничего не знает, хотя Зубовы и Сыч жили через несколько домов от него. Спасать ему тоже некого, потому что и товарищей-то настоящих у него нет.

Только недавно от Тимки услышал, зачем Андрюше нужен был калека-велосипед. Оказывается, для Вани Тузова. Знай об этом, разве Юрка взял бы с Андрюшки новехонький трансформатор? Конечно, не взял бы! Однако тут же Юрка, к стыду своему, подумал, что все-таки не отдал бы велосипед бесплатно.

А вчера он узнал о «Веселом керогазе», о том, что ребята собираются строить корабль и идти на нем в путешествие. И прибежал посмотреть. То, что увидел, потрясло Юрку: самая настоящая мастерская. В ней хоть что можно делать! Юрке захотелось быть вместе с ребятами, строить, починять кастрюли, спорить, смеяться, путешествовать. Он бы рацию сделал для корабля! Но Юрка хорошо знал, что ребята считают его жадобой и Плюшкиным.

Да, обидно и завидно Юрке Бабукину. Здесь у Андрюшки и Тимки он чувствует себя чужим. А ведь с ними четыре года учится вместе. Молчит Юрка. А ребята не замечают ничего. Им-то хорошо…

Андрюшка торопливо нахлобучил кепку.

– Ну, спасибо, Юрка, что пришел и рассказал. А теперь айда в «Веселый керогаз». Пойдешь с нами?

Юрка от радости только мотнул головой.

ГЛАВА 24

Человек со смешным именем. Сыч находит мужество. В логове бандитов. Матрена бросается в драку. Назад дороги нет. Встреча в овраге. «Это я привел милицию!» Месть труса

Нет, не для конспирации закутал Сыч лицо тряпкой, и не из нежности вел его под руку милиционер.

С Сычом случилось несчастье.

Когда Андрюшка вышел из кабинета начальника, Сыч понуро уставился в пол. С Андрюшкой было все-таки лучше. И хотя у следователя и начальника милиции были не суровые и не жестокие лица, Сыч трепетал от страха. «Что они хотят со мною сделать? Не зря же Андрюшку услали… Не выбраться мне отсюда!..» И слезы закапали из серых Сычовых глаз. Неожиданно на плечо Сыча мягко легла тяжелая рука.

– Не плачь, Федя, я думаю, все обойдется хорошо, если… – Начальник милиции, у которого было странное и немножко смешное имя – Селиван Епифанович, – умолк на секунду, глядя в лицо Сыча, потом тихо договорил: – …если ты не сильно виноват. Сам понимаешь, преступление – есть преступление. И каждый должен отвечать за свои поступки…

Сердце у Сыча заныло еще сильней.

Следователь и начальник милиции о чем-то тихо разговаривали. Потом Селиван Епифанович решительно сказал:

– Не будем терять зря времени. Распорядитесь о машинах и оперативной группе.

Следователь вышел, а Селиван Епифанович обратился к Сычу.

– Сейчас, Федя, мы поедем к Зубову…

– Почему к Зубову? Он же не воровал! Это Петро…

Селиван Епифанович ласково, но твердо прервал Сыча:

– Ты, Федя, многого не знаешь. Твой «старик Зубов» у них главарь. Все на него работают. И ты воровал для Зубова… Но не в этом дело… Ты поедешь с нами. Покажешь, где Сенька живет, вход в подземелье. Согласен?

– Да… – тихо ответил Сыч.

– А может быть, ты не хочешь? Боишься?

– Я поеду, – твердо ответил Сыч и поднялся со стула.

И вот три милицейских машины стремительно понеслись к старому городу.

Сенька спал, видно, после очередной пьянки. Лицо его было опухшим, волосы всклокочены. Увидев милицию, он никак не мог попасть в рукава рубахи. И хотя никто ни слова еще не сказал Сеньке, он беспрерывно шевелил посиневшими губами.

– Я не виноват… Это ошибка… Я не виноват…

Когда в машине Сыч хмуро, исподлобья глянул на испитое бледное лицо Сеньки, тот украдкой прижал палец к губам, сделал свирепые глаза, что должно было означать: «Молчи, не выдавай, не то худо тебе придется». Сыч усмехнулся. «Ага, боишься. Теперь за все получишь!»

Машина вынеслась на Овражную улицу к дому Зубова. Еще издали Сыч заметил людей у ворот и две милицейских машины. «Накрыли старика и Петра, – подумал Сыч. – Отворовались». Едва Селиван Епифанович и Сыч вылезли из машины, подбежал лейтенант.

– Неприятность, товарищ начальник. Зубов перед нашим носом куда-то скрылся. Шмыгнул в огород – и как сквозь землю провалился…

Селиван Епифанович нахмурился.

– Прочешите пустырь. Он далеко не ушел.