Фёдор Евдокимович Самончук герой Моонзунда (СИ)

Действительно обстановка представлялась довольно безнадежной. Миноносец стоял почти без движения, слегка подталкиваемый и разворачиваемый слабым ветром и волной. Немцы приближались с двух сторон, открыв бешеную канонаду по одинокому кораблю. Хотя бы один узел хода, хотя бы пол или четверть. Это было бы все-таки какое-то движение вперед. А теперь?

Наводчики, словно пиявки, впились в противника глазами. Остальная прислуга тоже застыла в ожидании сигнала 'открыть огонь'. Этому все еще мешает дым, скрывающий цель от глаз наводчиков. Томительно тянуться секунды. А, наконец-то! Ревун - и грянул наш первый залп. За ним другой, третий. Вокруг нас фонтаны поднимаемой всплесками воды. Увлечение немцев легкой добычей в первые минуты не дает больших плодов - снаряды летят мимо. Но вот начались попадания. Почувствовав их, часть машинной команды, бывшей не у дел и стоявшей с левой стороны под рострами, занервничала, а когда снаряд разорвался невдалеке - бросилась к шлюпкам левого борта.

Поспешил туда, чтобы потушить начавшуюся панику. Оказавшись на рострах, я увидел следующую картину. Человек 25-30 находились уже в шестерке, вываленной за борт, но висевшей еще на талях. Два-три человека из находившихся на рострах пытались приподнять второй моторный катер, стоявший на блоках, и какими-то судьбами зажавший лопарь шестерки, не позволяя ее спустить. Один человек стоял на носовых талях, держа в руках пропущенный через утку носовой лопарь. Со шлюпки шел галдеж и крик: 'Трави, трави!'. Вижу - дело дрянь! Начинается нечто похожее на панику. Надо гасить. Кричу в рупор: 'Эй, товарищи! Куда вы, к дьяволу, торопитесь? Смотрите, что делается вокруг, а у нас спокойно'. На секунду шум умолк. Многие с беспокойством взглянули на взбудораженное всплесками снарядов море. Заколебались. А затем снова: 'Трави, трави!'. Но это сделать не так просто. Чувствую, что миноносец только бы выиграл, если бы удалось избавиться от этой компании - все больше ученики, публика не бывалая еще, не обстрелянная. Опять кричу им: 'Шестерку спустить нельзя. Помогите освободить лопарь - заело. А там путешествуйте на здоровье, коли охота погибнуть!'. Подействовало. Но только ребята собрались вылезать обратно, как вдруг невдалеке разорвался снаряд - ударило в носовую трубу. Парень, стоявший на носовом лопаре, то ли оглушенный взрывом, то ли слегка подраненный, выпустил из рук лопарь, и вмиг сверх меры нагруженная шестерка, клюнув носом, повисла на попа, удерживаемая лишь кормовыми талями. Публика, как горох из распоротого мешка, посыпалась вводу, и только небольшая горсточка удерживалась за банки, продолжала вопить: 'Трави!'. Размышлять было некогда. Выхватив финский нож, с которым никогда не расставался, крикнув: 'Пал-лунд-ра!' - перерезал лопарь. Шлюпка тяжело метнулась вниз и, ткнувшись носом, захлебнулась.

Пятерых мореплавателей успели подобрать обратно на корабль, остальные предпочли искать спасения на полузатонувшей шлюпке. Вряд ли, однако, они чувствовали себя отменно. Мокрые, озябшие, с остервенением отливая воду снятыми с себя форменками и фуражками, поглядывали они на миноносец, медленно удалявшийся от них, слегка погоняемый ветром. Все эти путешественники позже попали немцам в плен. По словам одного из участников этого эпизода, немцы отнеслись к ним с исключительным вниманием и теплотой. Переодели в сухое, согрели, накормили. Чтобы подбодрить угнетенных духом пленников, хлопали по плечу со словами 'Браво 'Гром'!'. Вид миноносца, стоявшего без движения, смертельно раненного в самое сердце, очевидно, произвел на них отличное впечатление. Свои чувства немцы и старались передать, как умели, той части его экипажа, поведение которой, к глубокому сожалению, менее всего заслуживает одобрения.

Между тем бой становился все более интенсивным. 'Победитель', 'Константин', 'Забияка' как ужи вертелись, отстреливаясь от наседавшего противника, который, наконец, рассредоточил свой огонь. Большая часть миноносцев южной группы с остервенением набросилась на три наших. Головные корабли северной группы продолжали бой с 'Храбрым'. Концевые же миноносцы обеих колонн сосредоточили всю силу своего огня на нас. Распределение труда, 'нот' в бою - черт бы его драл! Море вокруг нас кипело от всплесков. Приходилось лишь удивляться, что в этих условиях попадания в миноносец были сравнительно редки, а если и были, то в большинстве случаев не причиняли особого вреда: очень много снарядов не рвалось. Ударит, словно молотом, а в результате дырка или сшибет что-нибудь - и все. Вода, между тем, постепенно прибывала. Крен медленно, но верно увеличивался на левый борт. Осколком снаряда пробило нефтяной бак над камбузом, и нефть, загоревшись, огненной струйкой медленно стекала вниз, расползаясь по железной палубе левого борта.