Федор Михайлович Достоевский

Краткосрочный арест Достоевского дал ему возможность получить передышку, оторваться от хлопот и забот чуждого его писательскому духу редактирования «Гражданина». Соседом по камере оказался какой-то ремесленник. Он все двое суток спал напролет, а Достоевский тем временем жадно перечитывал роман Виктора Гюго «Отверженные». Гауптвахта позволила ему, как он говорил, «возобновить давнишние чудесные впечатления от этого великого произведения». Достоевский уже был весь во власти своего нового романа «Подросток», и ему важно было перечесть «Отверженные»: оба романа посвящены одной теме — воспитанию человека.

Но работа в «Гражданине» совершенно изматывала Достоевского и не давала никакой возможности начать роман «Подросток». 26 февраля 1873 года писатель откровенно признается в письме к историку М. П. Погодину: «…роятся в голове и слагаются в сердце образы повестей и романов. Задумываю их, записываю, каждый день прибавляю новые черты к записанному плану и тут же вижу, что все время мое занято журналом, что писать я уже не могу больше, и прихожу в раскаянье и отчаянье… Решительно думается мне иногда, что я сделал большое сумасбродство, взявшись за «Гражданина». Работавшая корректором в типографии Траншеля, где печатался «Гражданин», Варвара Васильевна Тимофеева (О. Починковская) дает портрет Достоевского того времени: «Это был очень бледный— землистой, болезненной бледностью — немолодой, очень усталый или больной человек, с мрачным, изнуренным лицом, покрытым, как сеткой, какими-то необыкновенно выразительными тенями от напряженно сдержанного движения мускулов. Как будто каждый мускул на этом лице с впалыми щеками и широким и возвышенным лбом одухотворен был чувством и мыслью».

Одухотворенность поражала всех, кто видел впервые Достоевского. Молодой критик Всеволод Соловьев (брат философа Владимира Соловьева) встретил писателя первый раз в 1873 году: «Передо мною был человек небольшого роста, худощавый, но довольно широкоплечий, казавшийся гораздо моложе своих 52 лет, с небольшой русой бородою, высоким лбом, у которого поредели, но не поседели мягкие тонкие волосы, с маленькими, светлыми карими глазами, с некрасивым и на первый взгляд простым лицом. Но это было только первое и мгновенное впечатление — это лицо сразу и навсегда запечатлевалось в памяти, оно носило на себе отпечаток исключительной духовной жизни».

Работа в «Гражданине» угнетает Достоевского, к тому же отношения с князем Мещерским- обостряются. «Сегодня утром, — пишет Достоевский жене 20 июля 1873 года, — разом получил от князя телеграмму и два письма насчет помещения его статьи. Письмо его мне показалось крайне грубым. Сегодня же отвечу ему так резко, что оставит вперед охоту читать наставления».

Последним толчком к окончательному отказу Достоевского от редакторства послужил резкий спор между ним и издателем в ноябре 1873 года. Мещерский хочет напечатать в «Гражданине» свою статью, в которой он рекомендует царскому правительству организовать студенческие общежития для надзора за студентами. В письме к издателю Достоевский выражает свой решительный протест: «Семь строк о надзоре или, как вы выражаетесь, о труде надзора правительства, я выкинул радикально. У меня есть репутация литератора и сверх того дети. Губить себя я не намерен. Кроме того, ваша мысль глубоко противна моим убеждениям и волнует сердце».

Консерватизм Достоевского всегда имел ту нравственную черту, за которую он никогда не переходил, в отличие от того же князя Мещерского или, например, будущего обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева, с которым писатель познакомился во время редактирования «Гражданина». Так, например, Достоевский расценивал сам акт освобождения крестьян как «великий» и «пророческий момент русской жизни», а для Победоносцева и Мещерского «эпоха реформ», начавшаяся с отмены крепостного права, несла в себе разложение русских государственных и общественных устоев.

С начала 1874 года Достоевский не помещает в «Гражданине» ни одной строчки под своим именем, а 19 марта 1874 года отказывается от должности редактора ввиду болезни.

Однако, соглашаясь стать редактором «Гражданина», Достоевский думал не только о постоянном заработке. Он давно мечтал о новой форме общения с читателем, о живой и непосредственной форме философско-литературной публицистики. Так возник в «Гражданине» особый отдел под названием «Дневник писателя» — явление уникальное в русской и мировой литературе. В первом номере «Гражданина» за 1873 год Достоевский заявляет: «…Я буду говорить сам с собой… в форме этого дневника… Об чем говорить? Обо всем, что поразит меня или заставит задуматься».

Пожалуй, не было животрепещущих и насущных вопросов и проблем, не нашедших то или иное отражение в «Дневнике писателя», который с 1876 года Достоевский начал выпускать в виде отдельного ежемесячного издания.