Федор Михайлович Достоевский

В 1877 году Достоевский неоднократно навещает умирающего Некрасова. В «Дневнике писателя» воспоминания Достоевского о последней беседе так же значительны, как и сокровенное описание их первой встречи в петербургскую белую ночь 1845 года: «И что ж, недавно я зашел к Некрасову, и он, больной, измученный, с первого слова начал с того, что помнит о тех днях. Тогда (это тридцать лет тому!) произошло что-то такое молодое, свежее, хорошее — из того, что остается навсегда в сердце участвовавших. Нам было тогда по двадцати с немногим лет…»

Узнав о смерти Некрасова, Достоевский пошел поклониться его телу, а вернувшись домой, перечел почти все его поэтическое наследие: «В эту ночь я перечел чуть не две трети всего, что написал Некрасов, и буквально в первый раз дал себе отчет: как много Некрасов, как поэт, во все эти тридцать лет занимал места в моей жизни!»

30 декабря 1877 года Достоевский произносит замечательную речь на могиле Некрасова, воздавая должное великому поэту, который навсегда останется в сердце народа, ибо «в любви к народу он находил нечто незыблемое; какой-то незыблемый и святой исход всему, что его мучило».

После публикации в 1875 году в «Отечественных записках» «Подростка» Достоевский снова решил издавать с 1876 года «Дневник писателя». Важнейшим толчком к этому решению явился так называемый Восточный вопрос.

В 1875–1876 годах болгарское национально-освободительное движение приобретает самый широкий размах и вызывает беспримерную по жестокости расправу Турции с населением страны. Достоевский писал неоднократно об этом в «Дневнике писателя», призывая освободить болгар от турецкого рабства. Но его позиция в так называемом Восточном вопросе с самого начала перерастает рамки простого антитурецкого «бунта». Писатель считал, что решение восточного кризиса должно изменить духовный облик Европы. Он видел в движении сочувствия славянам глубочайший нравственный смысл.

Тема «Восточный вопрос и Достоевский» выдвигает два важных вопроса: как конкретно Достоевский своим «Дневником писателя» 1876–1877 годов содействовал росту рядов русских добровольцев, желающих принять участие в борьбе с турками за освобождение славян, и повлияли ли публицистические выступления писателя на принятие Александром II решения о вступлении России в войну с Турцией за освобождение Болгарии?

Со всех концов России Достоевский ежедневно получал десятки писем, поддерживающих его выступления в защиту болгар. Так, например, действительный статский советник П. В. Алабин писал из Самары: «…все честные люди Самары радуются Вашим статьям и хотят сами помочь благородному делу освобождения славянства…» Петр Владимирович Алабин, именно под влиянием «Дневника писателя», в скором времени, несмотря на свой пожилой возраст, примет участие в освобождении Болгарии и станет выдающимся деятелем славянского освободительного движения, первым губернатором Софии.

Можно привести десятки других примеров, когда статьи писателя вдохновили русских людей лично участвовать в освободительной войне болгарского народа. Его выступления 1876–1877 годов, особенно статьи по Восточному вопросу, пользовались колоссальной популярностью среди студенческой молодежи, а именно эта молодежь и составляла основной костяк русских добровольцев до официального вступления России в войну против Турции 12 апреля 1877 года.

Не подлежит никакому сомнению, что и Александр II читал статьи Достоевского за 1876–1877 годы, призывающие Россию военным путем освободить Болгарию от ненавистных турок. «Дневник писателя» был единственным изданием в своем роде не только в России, но и во всем мире, и Александр II не мог не читать его. И можно предположить, что страстные призывы писателя в защиту болгар могли также содействовать принятию Александром II решения о вступлении России в войну с Турцией за освобождение Болгарии.

События русско-турецкой войны 1877–1878 годов составили главное содержание большинства выпусков «Дневника писателя». Летом 1877 года русские войска перешли Дунай. Они несли балканским народам желанную свободу В апрельском номере за 1877 год Достоевский отмечает-«Подвиг самопожертвования кровью своею за все, что мы почитаем святым, конечно, нравственнее всего буржуазного катехизиса. Подъем духа нации ради великодушной идеи — есть толчок вперед, а не озверение».

В принципе Достоевский самым решительным образом осуждает войну. Он с негодованием пишет о войнах «из-за каких-нибудь жалких биржевых интересов, из-за новых рынков, нужных эксплуататорам, из-за приобретения новых рабов, необходимых обладателям золотых мешков… Интересы эти и войны, за них предпринимаемые, развращают и даже совсем губят народы…»