Федор Толстой Американец

Я слышал от моего отца следующую версию этого рассказа: на одном вечере один приятель Толстого сообщил ему, что только что был вызван на дуэль, и просил его быть его секундантом. Толстой согласился, и дуэль была назначена на другой день в 11 часов утра; приятель должен был заехать к Толстому и вместе с ним ехать на место дуэли. На другой день в условленное время приятель Толстого приехал к нему, застал его спящим и разбудил.

— В чем дело? — спросонья спросил Толстой.

— Разве ты забыл, — робко спросил приятель, — что ты обещал мне быть моим секундантом?

— Это уже не нужно, — ответил Толстой. — Я его убил.

Оказалось, что накануне Толстой, не говоря ни слова своему приятелю, вызвал его обидчика, условился стреляться в 6 часов утра, убил его, — вернулся домой и лег спать.

«Федор Иванович постоянно выигрывал огромные суммы, — пишет Фаддей Булгарин, — которые тратил на кутежи. В те времена велась повсюду большая карточная игра, особенно в войске. Играли обыкновенно в азартные игры, в которых характер игрока дает преимущество над противником и побеждает самое счастье. Любимые игры были: квинтич, гальбе-цвельве, русская горка, т. е. те игры, где надо прикупать карты. Поиграв несколько времени с человеком, Толстой разгадывал его характер и игру, по лицу узнавал, к каким мастям или картам он прикупает, а сам был тут для всех загадкой, владея физиономией по произволу. Такими стратагемами он разил своих картежных совместников».

Так пишет Булгарин, но известно, что Федор Иванович не довольствовался одними «стратагемами» и нередко играл недобросовестно; слава о нем как о шулере прочно установилась; об этом мы имеем свидетельства Пушкина, Грибоедова, многих других и, наконец, его самого.

Новосильцева передает такой характерный, но легендарный рассказ: «Шла адская игра в клубе. Все разъехались, остались только Толстой и Нащокин. При расчете Федор Иванович объявил, что Нащокин ему должен 20 000 р.

— Я не заплачу, — сказал Нащокин, — вы их записали, но я их не проиграл.

— Может быть, — отвечал Федор Иванович, — но я привык руководствоваться своей записью и докажу это вам.

Он встал, запер дверь, положил на стол пистолет и сказал:

— Он заряжен, заплатите или нет?

— Нет.

— Я вам даю 10 минут на размышление. Нащокин вынул из кармана часы и бумажник и сказал:

— Часы могут стоить 500 р., в бумажнике 25 р. Вот все, что вам достанется, если вы меня убьете, а чтобы скрыть преступление, вам придется заплатить не одну тысячу. Какой же вам расчет меня убивать?

— Молодец, — крикнул Толстой, — наконец-то я нашел человека!

С этого дня они стали неразлучными друзьями».

П. Ф. Перфильева в своем возражении Новосильцевой с негодованием говорит, что сцена, подобная описанной, невозможна не только в Английском клубе, но и в любом шустер-клубе, и что ее отец никогда не носил с собой пистолета. Но если эта сцена произошла не в клубе и не с Нащокиным и если Толстой не носил с собой пистолета, то все же, вероятно, Толстой где-то, с кем-то разыграл сцену подобную описанной.

Я слышал, насколько мне помнится, от моего отца, такую версию этого рассказа:

— Граф, вы передергиваете, — сказал ему кто-то, играя с ним в карты, — я с вами больше не играю.

— Да, я передергиваю, — сказал Федор Иванович, — но не люблю, когда мне это говорят. Продолжайте играть, а то я разможжу вам голову этим шандалом.

И его партнер продолжал играть и… проигрывать.

Нечто в этом же роде рассказывал Вульф М. И. Семевскому[12]. По его словам, Толстой, играя с Пушкиным, передернул. Пушкин заметил ему это.

— Да, я сам это знаю, — отвечал Толстой, — но не люблю, чтобы мне это замечали.

Вульф говорил, что за это Пушкин будто бы намеревался стреляться с Толстым.

Однако этот случай не мог произойти с Пушкиным, что будет видно из дальнейшего; но что он произошел с кем-то другим, это вполне правдоподобно.

Д. В. Грудев слышал про игру Федора Ивановича следующий рассказ: «На чей-то вопрос: ведь ты играешь наверняка», Толстой отвечал: «Только дураки играют на счастье». Он говаривал, что у него есть шавки (преданные ему люди), всегда нужные бульдогу. Раз шавки привезли к нему приезжего купца. Начали играть, сначала как бы шутя, на закуски, ужин и пунш. Эта обстановка сделала свое дело: купец захмелел, увлекся и проиграл 17 000 р., а когда потребовалась расплата, он объявил, что таких денег с собой не имеет.

— Ничего, — заметили ему, — все предусмотрено, есть гербовые бумаги, и нужно написать только обязательство. Купец отказался наотрез, но опять сел за игру и еще проиграл 12 000. Тогда с него потребовали два обязательства; но когда он снова отказался выдать обязательства, его посадили в холодную ванну, и вот, совершенно истерзанный и обессилевший от вина, он подписал наконец требуемые обязательства. Его уложили спать, а наутро он случившееся с ним забыл. За ним стали ухаживать и предлагать снова попробовать счастья. Ему дали выиграть 3000, заплатили наличными, а с него взяли обязательство в 29 000».