Феечка для драконьего короля (СИ)

— Не верь! — Понс надсадно кашлянул. — Этот коварный тип подослал ко мне мальчишку. Те сладости были пропитаны ядом. И торт, и пирожки… Но больше всего — конфеты. Шоколад или засахаренные орешки… Или сливочные тянучки… Может, конечно, халва, но шоколад сразу показался мне подозрительным…

В мозгу заворочалась нехорошая догадка, однако первым озвучил ее король:

— Я не специалист по пегасам, но, по-моему, твой питомец просто объелся.

И действительно: бока Понса были непомерно раздуты. Не знай я, что он — жеребец, приняла бы за беременную кобылу. И как не обратила внимания? Немудрено, что бедолага едва дышал. Не лопнул — и то чудо!

— И сколько ты всего сожрал? — мрачно осведомилась у «умирающего».

— Достаточно, чтобы яд впитался. — Белый тяжело вздохнул и предпринял безуспешную попытку оторваться от земли. — Помоги, Тами! Я должен сказать ему все в лицо перед смертью.

— Понс, прекрати! Я в жизни тебя не подниму, и ты не…

— Тогда слушай меня так, дракон! — перебил Понс. — Это я надоумил Тамиэль прилететь в Тронрег. Это был мой план! Она ни в чем не виновата. Теперь мы в расчете, так что оставь ее в покое, презренный ящер!

Мгновение назад я была уверена, что Понс выживет, теперь же в опять в этом усомнилась: лицо короля не предвещало ничего хорошего.

— Как ты меня назвал? — с ледяным спокойствием спросил он пегаса.

— Лей, не надо! — Я втиснулась между драконом и Понсом. — Он не в себе, ему плохо…

— Я очень даже в себе! — обиделся белый. — Перед смертью мой разум ясен, как никогда. Ты уже достаточно натерпелась от него. Как ты там говорила… Он слюнявил тебя, лапал, дышал в лицо зловонной пастью…

Ему что, сахар в голову ударил?! Может, я пожаловалась разок, когда лежала дома с воспалением легких. Сболтнула, мучаясь от лихорадки, что драконы того не стоят, но про зловонную пасть точно ничего не говорила!

Впрочем, оправдываться было уже слишком поздно. Янтарные глаза дракона потемнели, амулет на груди блеснул.

— А я вот не припомню, чтобы ты страдала. — Теперь гнев короля был обращен на меня.

— Ну… Какая разница? — пролепетала миролюбиво. — Мы же выяснили, что я не наемница. И потом: самого страшного не случилось…

— Самого страшного? — Он навис надо мной, как скалы Тронрега. — То есть вот, что для тебя самое страшное?

Я была в ловушке. С одной стороны — золотой в тихом бешенстве, с другой — задыхающийся от обжорства пегас. Что называется, ни шагу назад. И не сиделось же мне в тихой уютной лечебнице!

— Фа… Фабиан-тэй! — жалобно пискнула я.

Хотела, конечно, крикнуть, но во рту пересохло, а воздуха в легких отчаянно не хватало. Думаю, услышать меня ректор мог лишь в одном случае: если бы он был летучей мышью.

Я съежилась и зажмурилась: вид у Лея был такой, словно он собирался либо испепелить меня, либо схватить за шкирку и уволочь в пещеры.

Но время шло, а король так ко мне и не притронулся. Напротив, шагнул в сторону и пренебрежительно хмыкнул.

— Не трудись, — бросил он. — У меня нет привычки навязываться. Ах, да! И в ближайшие дни не покидай академию, мои следователи тебя допросят.

И все! Как будто я значила для него не больше мухи! Взял — и ушел!

Нет, я не ждала, что он затеет спор или, к примеру, поцелует опять… Ну, исключительно, чтобы доказать: дыхание у него не зловонное, а слюни не текут рекой. Но вот так равнодушно уйти…

— Не благодари, — слабо окликнул меня Понс. — Это меньшее, что я мог сделать для тебя, прежде чем отправиться в свет…

Похоже, у него тоже обрелся талант: доводить фей до белого каления.

— В свет, говоришь?! О, с этим я тебе помогу!

И я высказала Понсу, все, что о нем думала. Клятвенно заверила, что последнюю волю его обязательно исполню: похороню вместе с его любимой попоной. Вот хоть сейчас — прям под этим кустом гортензии. Пообещала, что с завтрашнего дня он переходит на усиленную диету. С утра — горсть овса, вечером — порка. Или наоборот, это уж как ему больше захочется.

— Ты не сможешь! — возмутился пегас. — У тебя рука не поднимется!

Тут, к сожалению, он был прав. Всыпать ему кнутом, как советовала Натина-тэй, я бы ни за что не решилась. Зато оставить белого на ночь одного, чтобы переваривал годовой запас сладостей и свое поведение, у меня-таки получилось.

Правда, пришлось задействовать всю силу воли, — Понс звал меня, причитал, что к утру его косточки обглодают кожееды и прочие дикие насекомые, что студентки его найдут и затискают… Но я была тверда, как кремень. Только за лиловой попоной сбегала и водичку пегасу принесла, а в остальном — сплошной кремень.

На обратном пути в гостевой особнячок меня настигла жуткая усталость. Подкралась незаметно и обрушилась на плечи пыльным мешком.

Я вдруг осознала, что денек выдался длинный, почти бесконечный. Ночь сборов, перелет, падение, бал, дар… И королевская засада еще… Событий и эмоций хватило бы на целый год!