Феерическая Академия

— Я вернусь, — пообещала я, а моя совесть закивала, когда в моих дрожащих руках очутилась заветная шкатулка, которую я тут же спрятала. – Я буду вас навещать! Просто у меня много дел… Я люблю вас…

Мне хотелось подойти к дракону, но Оберон удержал меня, ведя к коню. Я смотрела в глаза бывшему чудовищу, а он смотрел на меня, не отводя взгляда.

— Поехали, — прошептала я, пряча таинственную шкатулку в уцелевшем куске юбки. Мышонок украдкой взбирался по моему разорванному подолу, цепляясь маленькими лапками. Черный конь встал на дыбы, а я прижалась к Оберону. Быстрее, едем! Быстрее!

Стоило нам вылететь сквозь разбитый витраж, как я уткнулась в его грудь и разревелась, словно маленькая девочка. Всю дорогу я рыдала, уткнувшись в черные доспехи, а меня обнимали так, что я никак не могла успокоиться. Сквозь слезы я видела, как конь стоит возле знакомого мне дворца, а меня снимают с него. Я едва успела схватиться за шкатулку, чтобы она не выпала по дороге

Меня несли в мою комнату, а я думала о том, что можно было был позволить ей выйти замуж за того свиноноса, а потом прибить его в уголочке. Но это бы не спасло от дракона! И неизвестно, как бы судьба повернулась: направо или налево, но что-то мне подсказывало, что встала бы она тем самым местом, которое подсказало мне правильное решение.

— Тише, наревел, — послышался голос, а меня неумело успокаивали, грубовато поглаживая по волосам. – Прекрати плакать! Я кому сказал! Успокойся!

Меня взяли за подбородок, а дернулась, понимая, что поцелуй высосет из меня последние силы.

— Не бойся. Это не тот поцелуй, — послышался голос, а его губы прикоснулись к моему вспотевшему лбу. – Прекрати плакать. Я оставлю тебя пока. Наберусь сил для того, чтобы страшному зверю нанылу устроить скандал со всеми вытекающими из него последствиями.

— Из наныла или скандала? – озадачилась я, видя, как он выходит из комнаты.

— Оберон! – бросилась я за ним, видя, как он покачнулся. Я обнимала его сзади, а он положил руку поверх моих рук. – Спасибо, что живой…

— Взаимно, — усмехнулся Оберон, делая шаг из комнаты и закрывая за собой дверь. Я бросилась доставать спрятанную шкатулку. Руки тряслись от мысли, что я могу найти под сверкающей драгоценностями крышкой. Хитрый замок не поддавался, а ключа у меня не было. Я вертела шкатулку в руках, трясла и прислушивалась. Бумага шелестит и что-то грюкает.

Я ковыряла замок палочкой, высунув язык от усердия.

— Ну как? Получается? – тревожно спросил Павлик, привстав на задние лапы.

— С переменным успехом! – сплюнула я, отбрасывая покореженную вилку на пол. С ложечкой и заколками ей было не одиноко. Если спросят, что я ими делала – скажу, что педикюр. Так во дворце появится новое ругательство.

— Погладь меня, пожалуйста, — послышался голос Павлика, а он взобрался мне на колени. Я отложила шкатулку, глядя на пушистый комочек с длинным хвостом. Я осторожно гладила маленькое тельце пальчиком, видя, как подрагивает лапку.

— Ты теплая, как мама, — послышался голосок, а я с умилением смотрела на мышонка. – Мне кажется, так может гладить только мама… Пожалуйста, гладь меня почаще… Я скучаю…

— По маме? – спросила я, но мышонок промолчал. Маленькие пальчики схватили мой палец, а к нему прижалась остренькая усатая мордочка.

— Как будто я тебя обнимаю, — задумчиво пропищал мышонок. – Я знаю, что ты меня не любишь…

— Может потому, что для этого нужно время? – улыбнулась я, глядя на умилительную картинку. – Но ты мне очень нравишься… Ты большой молодец… Если бы не ты, то вчерашняя сказка закончилась бы плохо.

— Правда? – наивно спросил мышонок, прикрыв глазки. Мой палец осторожно гладил его по мордочке. – А ты точно сможешь меня полюбить?

— Да, — улыбнулась я. Внутри что-то потеплело, и я с уверенностью добавила. – Думаю, что смогу…

— Это хорошо, — пропищал мышонок, обрадовавшись. – Это здорово… Ой! А ты не будешь заводить кошку?

— Нет, не буду, — улыбнулась я, чувствуя, как накатывает странная тревога. Она не покидала меня с того момента, как мы вернулись. «Что с ним? Он просто устал?», - спрашивала я у самой себя.

— Ты можешь узнать, как там Оберон? – попросила я, а мышонок открыл глаза и пошевелил усами. – Я тревожусь… Пожалуйста…

— Хорошо! – обрадовался пушистый малыш, ловко спрыгивая с моей ладони и скатываясь вниз по разорванной и испачканной юбке.

В ход пошли проверенные выражения и обломок драгоценной заколки. Странно, но гвозди после таких выражений держались годами. Однажды даже открылся заевший замок. Но не шкатулка. Видимо, заклинания нашего мира не действуют в этом. И даже лучшие маги нашего времени – строители, могильщики и портовые грузчики, не в силах были мне помочь.

По мне карабкался мышонок, взбираясь на мою ладонь. Он оглядывался и растерянно теребил хвост.

— Он сейчас сидит возле своих цветов… Он снова с ними разговаривает, — мялся мышонок. – Он берет в руки каждый цветок, смотрит на него и просит прощения… А потом склоняется к нему и спрашивает: «Неужели ты не любишь меня?»…