Феерическая Академия

Его губы скользили по моей шее, а руки расстегивали корсет… Платье уже плавало автономно, а я гладила его мокрую грудь руками, с наслаждением ловила прикосновения его губ, которые становились все настойчивей. Меня резко прижали к себе, впиваясь жестоким и жадным поцелуем, от которого сладкий яд растекался по груди… Я никогда не думала, что это так восхитительно и сладко…

— Останови меня… — послышался тихий голос скользящий поцелуями по моей груди, а его руки скользили по моей спине, прикасаясь к намокшим крыльям. – Останови…

Я обвивала его шею руками, пропуская сквозь пальцы, пламя влажных волос и задыхалась от каждого поцелуя и каждой ласки.

— Я так тебя хотел… Останови меня… Еще немного и будет поздно, — слышался шепот. Мне казалось, что мое сердце не выдержит этой опьяняющей сладости. Губы, которые казались холодными, стали жаркими и горячими, а по моему телу разливался восхитительный, чарующий дурман…

Мир вокруг стал зловещим, фиолетовым, словно упала тень… Я чувствовала, как меня сжимают с такой яростью, жаром, резко опуская вниз. Я задрожала, впиваясь в него руками и подавив стон.

— Моя, — меня снова опустили вниз, впиваясь в губы поцелуем. Мир темнел на глазах. Я пыталась понять, меня так сильно любят или так страстно ненавидят… Опьяняющая ненависть заставляла дрожать, а я застыла, пытаясь вдохнуть или выдохнуть. Беззвучный крик застыл на моих губах. Меня сжали так, что я едва не сломалась пополам.

— Молчать! – приказали мне, пока я все еще судорожно ловила губами воздух. – Это приказ!

Я сначала не поняла, а потом посмотрела на бледное лицо. Вишневые глаза горели зловещим светом в удушающем фиолетовом сумраке.

Я почувствовала на своей шее руку, которая до боли сжимает мое горло, а на губах такой поцелуй, который впору оставлять на месте убийства, как улику.

— Я же просил остановить меня, — послышался ледяной голос. Я попыталась вырваться, но меня держали крепко, глядя на меня мертвым взглядом светящихся глаз. Мое лицо повернули в свою сторону.

— Если ты думаешь, что я тебя отпущу, ты ошибаешься, — я не узнавала его голос.

— Что ты делаешь? – прошептала я, глядя ему в глаза и чувствуя, как дрожат мои губы, которые только что целовали. – Мне больно…

— Мне плевать, больно тебе или нет! — произнес Оберон, а я пыталась понять, что произошло. Я дернулась, пытаясь вырваться. Сердце бешено колотилось, а я цеплялась за бортик, отчаянно скользя пальцами. Мне удалось вырваться и по скользким ступеням из кровавой ванны.

Я повисла на ручке двери, пытаясь открыть ее.

— Куда собралась? – послышался надменный и незнакомый голос позади меня. Я обернулась, не узнавая его. Что произошло? Что изменилось? Фиолетовый сумрак расползался по комнате, цветы умирали один за другим, превращаясь в гербарий, а светлячки казались глазами неведомых чудовищ, которые смотрели из темных углов.

Но главное чудовище стояло передо мной. Бледное лицо с заострившимися чертами лица, со светящимися бледным светом глазами, обнаженное и прекрасное, как бог, смотрело на меня так, что мне было страшно.

— Я не позволял тебе уйти, — процедил Оберон, пока я пыталась открыть дверь.

— Оберон, — прошептала я, пытаясь погладить его по щеке, но мою руку схватили, а его словно передернуло от моего прикосновения.

— Еще раз так сделаешь, пожалеешь, — произнес он, а мое сердце оборвалось, когда мой подбородок больно сжали, разворачивая лицо к себе. Что с ним случилось? – Помни, с кем ты разговариваешь.

Так, это что-то новенькое! Я дернулась ручку пытаясь выскользнуть в комнату. Схватив простыню с кровати и прижав ее к груди, я попыталась выбежать из комнаты. Но передо мной возник полностью одетый силуэт.

— Оберон, — снова прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Зверь наныл меня еще никогда не подводил. – Что случилось? Что-то не так? Скажи…

Я жалобно заглянула в его глаза, а он даже не дрогнул, глядя на меня, как на врага народа.

Меня больно дернули за руку, а я закричала: «Прекрати!!! Мне больно! Остановись!».

— Ты смеешь мне приказывать? – в голосе послышался гнев. Я видела занесенную надо мной руку.

— Оберон, — послышался знакомый голос тьмы. – Как ты смеешь поднимать руку на девушку, которая тебя так любит… На маленькую бабочку, которую только что целовал!

Оберон резко обернулся, его мокрые волосы хлестнули меня по щекам, а мне удалось дернуть ручку и вывалиться в коридор. Вскочив на ноги и придерживая на груди простыню, я добежала до своей комнаты. Меня трусило, а я обнимала колени, чувствуя, как по щекам текут слезы… Он пытался меня ударить… Если бы тьма не вмешалась, он бы ударил? Действительно бы ударил?

Я дрожащими руками растирала горячие слезы, вспоминая занесенную для удара руку и мертвый голос, от которого становилось еще страшнее.

— Моя месть свершилась… За мою Крейддилад, — послышался голос тьмы, а сглотнула слезы. – Мою прекрасную, мою восхитительную Крейддилад… Она была моей жизнью, моим смыслом… Моей маленькой бабочкой… Моей девочкой… Моей единственной дочерью…

Я вздрогнула, чувствуя, как голос тьмы пробирает мурашками.