Фея чистоты

– По-вашему, мой гость – фей? Что ж, это идея. Любовник, пока вы пытаетесь обвинить меня в непристойном поведении, преспокойно порхает поодаль. Вот вы уйдете, я распахну окно и…

Мадам Кларсон меня не слушала, она уже летела к окну! Сердце замерло. Там, за шторой…

Старуха распахнула форточку, ветер поднял грязно-розовый парус, и… под ноги моей мучительнице выкатился судейский парик!

– Ага!

– Приобрела по очень, очень выгодной цене! Мне кажется, в нем я выгляжу моложе.

– Безвкусица! – заявила мадам Кларсон, пнув парик ногой. – Но что-то же было?

– Вам показалось – только и всего.

Слышать голоса – плохо даже в мире отражений. Все, что выбивалось из нормы, строго каралось законом. Видимо, жителям магических миров попросту ничего другого не оставалось: попробуй соблюдать порядок, когда по улицам разгуливают самые настоящие феи, а из сумок выскакивают поросята!

– Я пойду, – прошептала обескураженная хозяйка.

– Спокойной ночи, мадам Кларсон.

Как только дверь в каморку закрылась, парик тут же обернулся знакомым свинтусом. Я поднесла палец к губам, намекая, что разговаривать нельзя: Кларсон будет стоять под дверью еще долго.

– Голодный? – написала я на бумаге мягким карандашом.

Поросенок качнул головой – от растрепанной букли отделился волос и медленно поплыл к моему лицу. Тихий щелчок – и в воздухе заискрились слова:

– Ем магию.

– Лоточек?

Обиженный взгляд.

– Не надо? – упорствовала я.

– НЕТ! – взорвался в комнате настоящий фейерверк.

– Ладно, прости. Как тебя зовут?

Сразу несколько волосков заплясали в воздухе.

– Бенджамин Ульрих Клементий Лаврентий Ясновидящий.

* * *

На вокзал мы прибыли заранее: показаться представителю суда, к которому меня первым делом потащил Уилл. Мы раскланялись. Господин в сером сюртуке со скучающим лицом проверил браслет, вручил билет, кивнул и удалился, будто его и не было.

Я вздохнула с облегчением. Посмотрела, на месте ли чемодан. Незаметно сунула руку в саквояж: погладить Буклю. Мы с поросенком пререкались до утра. Пришлось соврать, что в моем мире «аббревиатурой» именуют только очень, очень знатных и важных особ. На самом деле я почти не лукавила – судите сами: РФ, МК, РАН, я уже не говорю про Газпром…

Так «Бенджамин Ульрих Клементий Лаврентий Ясновидящий» превратился в «Буклю».

Букля – фамильяр. Если верить розовому чуду (а я бы не стала этого делать), он – из старинного рода Ясновидящих помощников ведьм и колдуний. Поживем – увидим. Сомневаюсь, что я – ведьма, но Букля был абсолютно уверен в том, что ведьмой (колдуньей) считается та, что обладает магией, если она, конечно, не фея. И если рассматривать сложившуюся ситуацию с этой точки зрения, то…

– Вот она!

– Энн, какие ощущения после суда?

– Проявление магии, которое мы все видели, – ваша реакция на явную несправедливость?

– Вы знаете, где сейчас парик лорда Говарда?

– Парик хрюкал, вы это подтверждаете?

– Возможно, вы лишь заставили присутствующих в это поверить?

Вспышки слепили со всех сторон. Я выдернула руку прикрыть глаза. На пальце повис белый локон, а на дне саквояжа недовольно хрюкнули. К счастью, журналисты так шумели, что этого никто не заметил.

Репортеры мне нравились (что не помешало, однако, подвинуть чемодан к себе поближе). Они были яркими, шумными! Не то что вся эта серая, безликая, до тошноты законопослушная толпа с приличными манерами. А еще они говорили и писали то, что думали (и выдумывали, конечно, тоже). Им это дозволялось, как в старину шуту дозволялось говорить правду королю.

За последний месяц интерес ко мне поутих, но вчерашнее заседание…

– Дайте пройти! Без комментариев! – Уилл схватил меня за руку и решительно потащил к вагону, разгоняя толпу.

– Энн Файер, пару слов о возможностях вашей магии!

– Она поможет выжить в логове чудовища?

– Никто не вернулся от лорда Харди, вам это известно?

Я замерла. Чудовище? Никто не вернулся? В смысле… живым? О чем это они?

– Вы что, не знаете, к кому вас отправили? – взвизгнул от восторга молодой, усыпанный веснушками фотограф, правильно расценив мою мимику.

Что я там говорила о симпатии к местным репортерам, шутах и королях? Забудьте.

– Энди! – раздался крик Уилла над моей головой. – Помоги!

Сразу после этого что-то вспыхнуло, заискрилось, и мы побежали сквозь сиренево-розовый дым, на несколько секунд заполнивший перрон. В последний момент вспомнила про чемодан. Уилл даже не подумал помочь… На него не похоже. Расстроился, наверное. Ладно, не буду ничего говорить. Уже в вагоне, едва дыша, без сил опустившись в мягкое кресло, я спросила:

– Что… Что это было?

– Дымовая шутиха, – рассмеялся адвокат. – Один из фотографов, Энди, мой друг. Мы часто так делаем в безвыходных ситуациях.

– Это тот, в веснушках?

– Именно. Мы с ним… Два неудачника. Я проигрываю дела. Ему тоже не везет: газеты редко берут снимки, хотя фотограф он отличный! И теперь мы оба перед вами в неоплатном долгу!

– Это еще почему? – я просто опешила.