Фея некромантской общаги

Марья же просто спряталась, вместо того чтобы разбить стража, как сделали бы нападавшие, и поэтому ее присутствие осталось незамеченным. Выдохнув от облегчения, что ее не обнаружили, Марья каким-то чудом вылезла обратно на парапет. Ветер кружил и дергал ее за крылья, не желая расстаться со своим желанием сбросить ее в ущелье и, закружив в падении, кинуть на острые скалы. Она, помогая себе крыльями, оперлась на одну ногу, а второй, зацепившись за каменные перила, по сантиметру сдвигала тело, пока не оказалась сидящей верхом на парапете. Не в силах больше цепляться за колонну, Марья тяжело перевалилась через него обратно на мост. Все тело ломило и болело, пальцы почти не ощущались, а травмированная еще раньше рука заныла с неимоверной силой. С трудом поднимаясь на четвереньки, она вдруг осознала, что больше не слышит ударов шагов голема. По спине пробежал неприятный холодок паники. Каким-то чудом вскочив, она бросила взгляд через плечо и увидела, как он застыл, остановившись, но потом отмер и продолжил свой путь. Марья, натужно дыша, раздирая непривычные к таким нагрузкам легкие морозным воздухом, торопливо двинулась дальше, скользя и падая.

— Лишь бы дверь была не заперта! И больше не было никаких чудищ. — Она в полумраке вглядывалась вперед. В конце моста в стене наконец можно было уже разглядеть дверь. Приблизившись, Марья из последних сил дернула на себя торчащую ручку. Дверь легко открылась, и Мария Спиридоновна, зайдя внутрь, тяжело опустилась на пол у обледенелой стены.

Она оглядывалась по сторонам в освещенном довольно слабо помещении.

— Тут хотя бы не дует, но все равно очень холодно, — констатировала она. — Да и света почти нет, вон магические светильники еле горят. Значит, могут погаснуть в любой момент, я тогда останусь в темноте.

Кряхтя, Марья опять поднялась на ноги. Судя по всему, время отдыха отодвигалось до более подходящей обстановки. Идя вдоль стены от светильника к светильнику, она цеплялась глазами то за резную ножку полусгнившего кресла, то за кусок гобелена на стене, вышивка на котором, проглядывая сквозь иней, поблескивала золотом.

«Когда-то здесь, наверное, жили очень небедные, хотя и странные жильцы», — думала Мария Спиридоновна.

На одной из стен сохранились даже элементы росписи, где в лучах солнца над горами и красивым замком парил белоснежный дракон. Правда, замок можно было угадать по куску стены и части башни, а дракона — по крылу, зубастой пасти и торчащему с другой стороны почерневшего пятна кончику хвоста. Хорошо сохранились только горы внизу в какой-то зелени.

Потом на пути образовался завал из разрушенных книжных стеллажей. Потолки в помещении были высокими, и полки, видимо, шли до самого верха. Рухнув вдоль стены, вся эта масса волной накрыла часть помещения, книги от сырости испортились, слиплись в кучи и покрылись льдом. Плохо оказалось то, что эта груда обломков частично завалила дверь.

— Если не найду другого выхода, придется разгребать, — обреченно вздохнула Марья, представляя масштаб работ. — Других вариантов, похоже, не предвидится.

В комнате, кстати, имелся и камин, вот только то, что от него осталось, трудно было назвать таковым. Расколотая каминная полка с покореженной решеткой служили ему надгробным памятником на куче кирпича. Висевшая рядом покосившаяся картина с выцветшими красками изображала помпезный зал в момент какой-то церемонии. Марья смогла только рассмотреть трон с сидящим на нем белобрысым типом и висящее за троном голубое полотнище с белым драконом. Остальные куски вместе с частью позолоченной рамы изничтожило безжалостное время. Да и центральный элемент сохранился, видимо, потому, что полотно было довольно большое. Лицо типа на троне разглядеть тоже было невозможно.

Прикидывая, с чего лучше начать разбирать завал у двери и нельзя ли как-нибудь облегчить себе работу, Марья заметила, как в углу что-то блеснуло. На возвышение из нескольких ступеней она забралась с опаской. Площадочка размером со столешницу была пуста, а на стене висело огромное зеркало в резной раме. Пожав плечами и почти спустившись обратно, Мария Спиридоновна вдруг замерла. Она недоверчиво повернулась вновь к зеркальной поверхности и с недоумением всмотрелась в отражение. В тусклом свете светильников комната виднелась не очень отчетливо, но вполне узнаваемо. Вот только самой Марьи в зеркале не наблюдалось. Она ткнула пальцем в стекло и поняла, что палец, соприкасаясь с гладкой поверхностью, тоже не отражается. Тогда Марья решила, что это не зеркало, а, возможно, просто стекло в раме, за которым находится похожая комната, и прижалась к нему в надежде рассмотреть, есть ли там дверь. Однако как только обе ладони женщины легли на прохладную поверхность, картинка в зеркале поплыла и стала иной, сменившись совершенно другим изображением. Марье внезапно стало тепло, и света тоже стало больше, ее собственного образа там по-прежнему не было, зато интерьер помещения значительно поменялся. В зеркале отражались шкафы и комодики, диванчик и креслица с ворохом каких-то вещей.