Фея некромантской общаги

Сама Мария Спиридоновна больше любила красивые светлые пейзажи Шишкина и прозрачные акварели Бенуа. Они были как-то незатейливы, реалистичны и понятны ее простой деревенской душе.

Внизу на холсте виднелась жирная размашистая подпись — «Ульрика». Марья предположила, что, видимо, художница была девушка. Хозяйка этих помещений или ее дочь.

— Вроде и в царской России аристократок учили живописи помимо вышивания, музицирования и французского, — вспомнила Мария Спиридоновна. За пазухой закопошились фейки. Они выползли, цепляясь за мех шубки, ей на плечи. Личики не были уже такими бледными, но крылышки по-прежнему уныло висели и мерцали пыльцой едва-едва.

— Что же с вами делать-то? — Марья бережно взяла их в ладони. — Как вас лечить? Сумки-то Манефиной нет, у Кронова в кармане лежит. Да и где остальные сгинули, непонятно, — удрученно вздыхала она.

— Нам уже получше, бабушка, — хрипло ответил Эм, вытаскивая из своих запасов конфеты. — Крылья только не слушаются. Но в академии Бяо что-нибудь придумает, когда вернемся.

— А мы где? — Ниле, жуя конфету, крутила головой во все стороны. Даже болезнь фею от любопытства не избавила. — Ой, дракончик! Давайте его себе возьмем? Он ведь здесь никому не нужен, зачем тут валяться будет?

Марья присмотрелась к столу, куда указывал пальчик фейки. Из-под бумаг виднелся серебристый дракончик, наверное пресс-папье для бумаг. Свернувшийся кольцом, со сложенными крыльями, он блестел синими камешками глаз.

В жизни Марья не брала ничего чужого, но умоляющие глазки больной Ниле, которая ни в какую не хотела оставить блестящего дракошу, заставили ее сунуть вещицу в карман.

«Похоже, тут все равно вещи не берегут, — оправдывала она свое поведение, — а спросит кто, так верну. Мне чужого не надо, а пока пусть ребятня поиграет».

Выдав ей кулек с драже, феи полезли в карман шубы рассматривать дракончика. Марья, поняв, что и тут ничего интересного нет и куда идти — неясно, слегка успокоенная за малышей, вышла обратно в коридор и приблизилась к последней двери в его конце. Дверь была двухстворчатая и явно не в простую комнату. Марии Спиридоновне почему-то на миг подумалось, что она ведет в какой-нибудь тронный зал вроде того, на картине с белобрысым типом. Но дверь открылась на площадку большой парадной лестницы.

Широкая, с резными столбиками золоченых перил, украшенных небольшими фигурками дракончиков, она была выстлана ковром такого же синего цвета, что и оставленный Марьей коридор. Хрустя драже из кулечка, Мария Спиридоновна с грустью думала, что спускаться вниз смысла не имеет. Внизу она уже была.

«Мне ведь к ведьме идти было сказано? Наверное, если она здесь живет, то и искать ее наверху надо, уж больно внизу все запущенное и нежилое».

Мария Спиридоновна понятия не имела, что некоторые представители ее компании уже имели честь лицезреть хозяйку этих мест и были не сильно в восторге от оказанного им приема.

Снежные феи принесли своих пленников прямиком к хозяйке, влетев на открытую террасу на самом верху башни. Антуана, обмирающего от ужаса, закинули туда в снежном вихре как пушинку. Чуть не оскандалившийся до мокрых портков парикмахер, сброшенный на площадку террасы, на нетвердых ногах двинулся за крылатыми дамами в зал, полный решимости стребовать себе награду побольше.

Влетев и поклонившись, феи небрежно увеличили сферу и распылили ее на миллионы мелких снежных пылинок, осевших на узорчатый мраморный пол. Пленники, которым частично вернули способность шевелиться, растирали замерзшие руки. С Кронова вместе с ледяной коркой заморозки серым туманом схлынула боевая форма. Петр Семенович, трясясь от озноба, осматривал огромный зал. Его очень удивило, что вместо одной стены был большой проем на открытую террасу. Впрочем, хозяйке этих апартаментов, не чувствующей холода, было вполне комфортно. Ей не мешали снежные сугробы в углах зала, а узор из инея на некогда расписных стенах, по-видимому, служил своеобразным украшением. Каменный пол был отполирован до ледяного блеска и, играя узором голубых мраморных прожилок, не нуждался в коврах. С высокого потолка свисала роскошная люстра. Возможно, она когда-то горела магическими огнями в хрустальных гранях подвесок, но сейчас единственным ее украшением были разнокалиберные ледяные сосульки.

«Видимо, остатки былой роскоши, — размышлял комендант бытовичек. — Не особенно любит хозяйка ухаживать за своим имуществом». Он неодобрительно разглядывал обрывок голубой тряпки за троном, бывший некогда штандартом. Судя по отсутствию обстановки, прежде зал использовался для балов или торжественных приемов, на которых единственной мебелью был трон для хозяина замка.

Пока хозяйственный отставной вояка осматривал помещение, а вампир приходил в себя после непроизвольного выхода из боевой формы, Антуан во все глаза разглядывал ледяную ведьму. Если снежные феи до этого казались ему сказочно красивыми, то теперь он был очарован.