Фея с улицы Иркутской дивизии

Мужчины явились оба взбудораженные. Правда, присутствие Татьяны их сильно охладило. Ведь речь должна была пойти о таком почти интимном действе, как восприятие Симой нового облика Михаила. Это ведь была ее идея, и он срочно нуждался в одобрении своего учителя.

А посмотреть было на что. На такое кардинальное изменение человека, о котором можно было бы сказать: произошло чудо.

Михаил был хорош. Словно он сбросил с себя какую-то не принадлежащую ему шкуру, надетую по ошибке. И попутно расправил плечи. Сима прекрасно помнила неестественно выпрямленного человека, у которого, казалось, побаливает шея. Остеохондроз прихватил.

Неуютно ему было в собственном обличье и, казалось, вообще в этом мире. Странно, что при этом он ведь не был неудачником или там человеком неприглядной внешности. Будь Серафима психологом, она бы попыталась копаться в его прошлом и вытащить на свет божий какую-нибудь давнюю обиду, нанесенную взрослыми маленькому Мише: трудное детство, тиран-отец или чересчур строгая мать.

Серафима на днях посмотрела передачу об одной многодетной семье, в которой мать третировала собственных детей числом семь. Зачем стольких рожала?.. Но это она отвлеклась.

Полежишь целыми днями, побеседуешь с самой собой, еще не то на ум придет. Особенно после просмотра таких вот передач отечественного телевидения. Неужели есть люди, которые смотрят всякие бытовые кошмары и получают от этого удовольствие?

Почему он к ней обратился? Почему вообще возник между мужчинами разговор о том, что гражданская жена Сумятина может ему помочь? Да и в чем помогать человеку, судя по всему, вполне успешному?

В целом неулыбчивое лицо молодого человека, по необходимости выдававшее улыбку с некоторым напряжением, любого бы удивило. Ведь если он работает в крупной фирме, неплохо получает, наверняка имеет собственное жилье, чего ему ходить по свету с такой постной миной?

Как ни крути, а утверждение о том, что русскому человеку не нужен психоаналитик, потому что его с успехом заменяет друг с бутылкой, слишком категорично. Он и после междусобойчика понял бы, что ничего в его жизни не изменилось. Как бы временно сняла боль легкая анестезия вместо капитальной операции.

Серафима — дилетант и принялась направо и налево раздавать советы и рекомендации, по сути, не имея на это права. Но раз сами пациенты этого хотят, то стоит ли ей упрекать себя в излишней самонадеянности?

Михаил мог бы дожить до старости и ничего другого не захотеть. Но отчего-то же он чувствовал дискомфорт?

Отчего-то же бывшая жена с ним рассталась.

Значит, в быту, в общении с ним существовало нечто, чего женщина не вытерпела. Никто этим не интересовался. Мало ли мужчин разводятся, и их сослуживцы не знают подлинных причин!

Получалось как в древности: вместо пусть и каменного топора — кусок камня. И это не мешало ему в работе?

Выходит, нет, раз он легко продвигался по служебной лестнице и, будучи младше Володьки, добился большего.

По крайней мере самому Михаилу из отпущенного природой удалось сотворить официальное, «начальственное» лицо, а вот лицо души компании не вылепливалось.

Теперь перед Симой предстал мужчина новый, другой, еще немного неуверенный в собственной привлекательности, но уже одобряющий свое обновление. Вряд ли это существенно повлияло на его характер… Или повлияло?

В любом случае от собственного преображения Михаил завелся. В прежде равнодушных его глазах зажегся огонь, а в движениях появилась несвойственная ему лихость. То есть Сима не могла бы утверждать этого наверняка, но по крайней мере впечатление было именно такое. Как если бы от каменной глыбы отвалился ненужный кусок.

А Татьяна просто обалдела. Бабушка Серафима кого-то ей пообещала, но чтобы такого красавца!

— Садитесь, я вас буду кормить! — между тем провозгласила Татьяна, и мужчинам ничего не оставалось, как, оглянувшись на Серафиму, вдвоем отправиться в ванную мыть руки.

— Супер! — восхищенно проговорила Сима, когда они вернулись к столу, понимая, что просто обязана как-то прореагировать.

— Что — супер? — не поняла Татьяна.

— Миша купил себе новые брюки, — вышла из положения Сима, — вот я и говорю, как они на нем прекрасно сидят, правда же?

— Правда, — охотно подтвердила подруга, — на такой фигуре все должно хорошо сидеть.

— Да, познакомьтесь, — спохватилась Сима, — это Таня, моя подруга. Она пришла меня проведать.

— Владимир, — наклонил голову Сумятин.

— Мы же с вами вчера знакомились, — напомнила Таня, обратив сияющий взгляд на его друга.

— Михаил. — Тот галантно представился. Откуда-то и замашки новые проклюнулись.

То есть, возможно, они у него и были, но пользоваться ими не хотелось.

— Значит, говорите, хорошо? — не удержавшись, опять спросил он у Симы.

— Очень! — подтвердила та.

Он расцвел. Крякнул. Потер руки, будто предвкушал нечто особенное, подошел к Татьяне, заглянул ей через плечо:

— Говорят, вы готовите что-то вкусненькое?