Фея Семи Лесов

– Как я счастлива, – прошептала я дрожащим голосом. – Вы добрый, Анри… Вы не станете, как герцог, говорить, что ваше отношение ко мне зависит от моего состояния. Вы благородный, вы как герой из рыцарского романа. Вы немого странный, да. Я не знаю, быть может, я вас люблю за вашу странность… О, Анри! Я сама не знаю, за что я вас люблю.

Я говорила поспешно, задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, которого почему-то не хватало. Мне хотелось выговориться, выговориться сейчас же, словно кто-то зажимал мне рот. А в голове неслись обрывки мыслей и слов, сбивая меня с толку, оглушая, заставляя путаться и повторяться. Анри молча осыпал поцелуями мое лицо.

– Послушайте! Что из того, что я выйду замуж? Это же случится не сейчас. И я всегда буду любить только вас. Вы мой волшебник, вы подарите мне так много счастья… О Анри, только вам одному будет позволено называть меня Катрин. Для всех остальных я буду Сюзанной. Когда я буду вспоминать о своем третьем имени, о вашем голосе, которым вы его произносили, – я буду плакать от счастья, Анри, как плачу сейчас! Я…

Мне не удалось договорить. Губы виконта, горячие и настойчивые, блуждая по моему лицу, нашли и трепетно прильнули к моим губам, сошлись с ними изгиб в изгиб. Старые своды замка растворились в волшебном сне, вокруг уже не было мрачных стен, а были только двое – я и Анри. Мои губы покорно полуоткрылись ему навстречу, и поцелуй стал так глубок, что это меня почти оглушило. Ошеломленная, потерявшая себя, я чувствовала, как у меня подкашиваются ноги.

Рука Анри, обжигавшая мои обнаженные плечи, мягко потянула верхнюю тесемку корсажа и осторожно коснулась моей груди. Опускаясь губами все ниже, он откинул меня чуть назад, и его горячее дыхание опалило мне кожу. Его губы припали к вырезу корсажа неспешным, ищущим, но настойчивым поцелуем.

Ни в одном романе я не читала о том, что испытывала сейчас. Тело горит как в огне, разум и желание сплетаются в невыносимой борьбе, от которой трудно дышать. А эти губы – на моей груди… Его руки, обнажающие мои руки от плеч до локтя… Волны нестерпимо острого наслаждения захлестывали меня, по телу пробегал трепет, похожий на сладкие судороги. Сознание едва мерцало во мне, жила только плоть – шестнадцатилетняя, невинная, но готовая и жаждущая любви.

Жаждущая? Да, до некоторых пор…

Ласки, так зажигавшие меня доселе, вдруг перестали меня волновать, как только руки Анри спустились ниже, к бедрам, погладили их сквозь платье и подцепили подол юбки… Вот тут-то я и очнулась, и теперь уже не чувствовала ничего, кроме страха. Переходить последний рубеж мне не хотелось. Я любила Анри, но… но… словом, я сама не могла всего понять.

– Нет, – проговорила я, мягко, но настойчиво отталкивая его от себя, – нет, я этого не хочу. Не надо!

Последний мой окрик прозвучал так требовательно, что виконт отстранился.

– Мы немного забылись, – сказала я извиняющимся тоном, – но терять голову не стоит.

– Не стоит? – с каким-то странным изумлением спросил он, словно хотел сказать. «Если не стоит, то зачем же вы мне нужны?»

Я попыталась поскорее отделаться от этой неприятной мысли. Конечно же, Анри не может так думать. Он слишком благороден для этого… Он бы не стал ухаживать за мной, если бы не любил меня хоть немного.

– У вас есть свечи? – проговорила я уже спокойнее. – Здесь так темно. И холодно.

– Вы вся дрожите, – сказал виконт, осторожно усаживая меня в кресло. – Вам нужно согреться.

Он набросил мне на плечи индийскую шаль, и сердце у меня растаяло от такой заботливости. Несомненно, он любит меня. Иначе зачем бы ему нужны все эти хлопоты?

С шипением вспыхивали свечи. Огонек пламени высветил большой портрет на стене напротив. Из темноты выглянуло красивое лицо молодой женщины, белокурые, высоко взбитые волосы, румяные щеки и озорные лазоревые глаза… Я с ужасом смотрела на портрет. Кто это – Мари де Попли, подруга моего детства?

– Кто это? – с затаенным страхом спросила я вслух.

– Моя жена, – беззаботно отвечал виконт, – урожденная Мари де Попли.

Вот тебе раз! Что обычно чувствуют в таких ситуациях? Я чувствовала невыносимую обиду.

Я поняла, что нам нужно расстаться.

– Может, вы выпьете кофе? – спросил виконт.

Я покачала головой и, медленным шагом приблизившись к нему, положила руки ему на плечи.

– Поцелуйте меня, – сказала я тихо. Мне нужно было добавить «на прощанье», но я смолчала.

Его губы легко коснулись моих губ, и я не посмела требовать большего, хотя мое сердце сжалось от его холодности.

– Я люблю вас, – повторила я едва слышно. – Можете ли вы сказать мне то же самое?

Он молчал. На мои глаза навернулись слезы.

– Вы не должны были зажигать свечи, Анри, – прошептала я, сжимаясь от мучительной боли, от сознания того, что мне нужно уйти. С усилием я отдернула свои руки от его плеч и пошла к выходу.

– Вы уходите?

Я обернулась. Мне приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы клубок горьких слез не выплеснулся наружу.

– Никогда больше не ищите со мной встречи, сударь, – дрожащим голосом произнесла я.

Он ступил шаг ко мне, но я поспешно отпрянула. Он остановился.

И я ушла.