Фейки об СССР. Исторические ошибки VIP-персон

В ходе боевых действий Великобритания выпустила 2671 серийный танк, Франция — 4054, Россия ни одного[6]. Поклонники Николая II указывают, что нечестно сравнивать производство у союзников за всю войну, а у нас без её последнего года? Но и тогда у Англии и Франции выходит около 2,5 тысяч. Самолётов за 1914–1917 гг. Россия выпустила 5607, в подавляющем большинстве иностранных типов с импортными авиамоторами, Великобритания 22 421 аэроплан, Франция — 27 494 штуки.

Пулемётов произведено соответственно 27 476, 139 600 и 137 842[7]. Союзники поставили России 42 318 пулемётов, но и с ними выходило не густо.

Пушек и гаубиц всех калибров в 1914–1917 гг., согласно Головину, Россия произвела 15 103 (Великобритания — 14 351, Франция — 17 150, Германия — 45 500).

На первый взгляд, мы существенно отставали только от Второго Рейха, но это если не учитывать численность армий и калибр артиллерии. Однако игнорировать эти показатели не следует, что и доказывает сравнение артиллерии российской и британской армий. На 1 марта 1917 года на всех фронтах действовало 84 британских и 159 русских дивизий[8]. Гаубиц и пушек калибром 152–305 мм в 1914–1917 гг. Россия выпустила менее 400. Вдвое меньшая британская армия получила 310 шт. 152-мм и две 356-мм пушки, 3633 шт. 152-мм, 802 шт. 203-мм, 648 шт. 234-мм, 139 шт. 305-мм и 12 шт. 381-мм гаубиц. Даже учтя, что около половины их произведено в 1918 году, соотношение сильно не в нашу пользу.

Не спасала и помощь союзников, поставивших России 907 таких орудий. Начальник Главного артиллерийского управления армии, генерал от артиллерии Алексей Маниковский (которого выборочно цитирует Макаренко) в книге «Боевое снабжение русской армии в мировую войну» указывает, что к середине мая 1917 года противостоящие германской армии Северный и Западный фронты имели 503 орудия калибром 152-мм и выше. Головин подтверждает эту цифру, уточняя, что Северный фронт при протяжённости 265 километра имел 1,1 тяжёлое орудие на километр, а Западный, при протяжённости 415 километров, всего 0,5. То есть, всего на двух фронтах 499 штук. Он также дополняет, что германцы против обоих фронтов имели около 1300 таких артиллерийских систем (хотя бóльшую часть крупнокалиберных пушек, гаубиц и мортир держали во Франции). Почти те же цифры 515 и 1250 тяжёлых орудий по состоянию на 1 апреля 1917 года приводит в своём исследовании «Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.)» генерал-майор армии Российской империи Евгений Барсуков (в годы Первой мировой войны — начальник Управления полевого генерал-инспектора артиллерии и председатель комиссии по организации тяжёлой артиллерии особого назначения).

С боеприпасами дела обстояли ещё хуже. По данным Маниковского, в войска поступило «в 1916–1917 гг. 115 480 выстрелов крупного калибра, в том числе 28 730 выстрелов от русских заводов, остальные 86 750 выстрелов получены были от союзников России… Видно, как неудовлетворительно было снабжение выстрелами орудий крупных калибров; они получали всего одну десятую того, что им было нужно в действительности».

Приведя столь безрадостные цифры, Маниковский указывает, что русские войска к 1917 году «по части тяжёлой артиллерии безнадежно отстали». С ним полностью согласен и Головин: «Русская армия получила в 1917 г. лишь некоторую часть того артиллерийского вооружения, которое нужно было для того, чтобы достигнуть хотя бы уровня требований 1914 г. Но так как в 1917 г. уровень требований жизни значительно повысился, то по сравнению со своими врагами и своими союзниками Русская армия оказывалась к осени 1917 г. хуже вооружённой, нежели в 1914 г.»

Не впечатляет и оснащение армии автотранспортом. Упомянутые Макаренко 16 тысяч — это не только грузовики и автоцистерны, но и весь безлошадный колёсный транспорт, включая легковые машины и мотоциклы. По данным Головина, к 1 сентября 1917 года войска имели 7510 грузовых и специальных автомобилей и 6 тысяч мотоциклов. На фоне французской армии с её почти 90 тысячами автомашин, не считая легковых и мотоциклов, цифра просто смешная.

Жители Российской империи, в отличие от советских граждан, не воевали на стороне противника