Фейри-убийца

– Он совсем не заботился о тебе, да?

Она метнула на меня гневный взгляд сквозь слезы:

– Он заботился.

– Да неужели? Мои родители целовали меня перед сном. Обнимали по утрам. Покупали подарки…

– Он купил мне… – Сиофра всхлипнула. – Ты не имеешь права… он дал мне… – Она едва могла говорить, все ее тело напряглось, лицо исказила гримаса. Зеркала ожили, показывая ее горе.

В зеркалах пылала картинка: Рикс протягивал Сиофре куклу. Она плакала, маленькая трехлетняя девочка с растрепанными волосами, отчаянно нуждающаяся во внимании. Она икала, ее грудь вздымалась, прерывисто дыша, рот перепачкан то ли грязью, то ли едой. Она сидела прямо на каменном полу, и Рикс повернулся, чтобы накричать на нее, но отражение не передавало голос. А потом, словно спохватившись, он схватил деревянную игрушку, которая валялась у него на столе – какую-то вырезанную из дерева куклу с пустыми глазницами, – и швырнул в Сиофру.

Он промахнулся, а может, и не хотел в нее попасть, и кукла упала рядом с малышкой. Сиофра вытерла слезы тыльной стороной ладошки, крошечными пальчиками размазала под носом сопли и подняла игрушку.

Зеркала по всему залу дрогнули, показывая другие воспоминания. Сиофра засыпает, свернувшись калачиком и прижимая деревянную куклу. Сиофра в саду что-то шепчет кукле на ухо. Сиофра притворяется, что кормит куклу с ложечки. Сиофра плачет в углу своей комнаты, крепко обнимая куклу.

В зеркале в углу зала возникло отражение, которое привлекло мое внимание. Рикс стоит у камина, возвышаясь над Сиофрой, и кричит на нее. Маленькая Сиофра, с виду лет семи, все еще сжимает эту деревянную куклу. Рикс выхватывает игрушку из рук девочки и швыряет в горящий камин. Сиофра бежит к камину, пытается достать куклу из огня и кричит: ей обожгло руки. Она не сумела достать игрушку. Было слишком поздно, и девочка с плачем упала на каменный пол.

Сердце сжалось от боли за эту малышку. Я знала, кем она стала. А теперь знаю, почему. Слезы текли по щекам Сиофры – и по моим тоже.

Но если я хочу выжить, нужно быть безжалостной. Я должна побыть монстром – хоть ненадолго.

Я нащупала вокруг отражения, которые больше не были заблокированы. Сиофра слишком сосредоточилась на ноже, слишком увлеклась собственными воспоминаниями. Закрыв глаза, я заставила все зеркала показать одну и ту же картинку.

Рикс с криком хватает куклу и швыряет в огонь. Сиофра тянется к любимой игрушке – единственному, чем она дорожила – и не может спасти ее. Ее пальцы обожжены. Борьба между любовью и инстинктом самосохранения. Зеркала по всему залу показывали ее воспоминания. Ее поражение. Ее страдания.

– И что же он подарил тебе, Сиофра? – Я смахнула слезу со щеки. – Куклу? Ты про ту, которую он бросил в тебя? Ту, которую он сжег? Разве ты ему нравилась? Он когда-нибудь проявлял к тебе хоть каплю искренней теплоты?

– Заткнись! – взвизгнула она. – Он… он любил меня! Он был очень строгим, но он… он…

Воспоминания затопили зеркала. Сиофра что-то говорит Риксу, он поворачивается к ней спиной. Рикс захлопывает дверь в свой кабинет перед ее носом. Рикс выезжает из замка, Сиофра из окна смотрит ему вслед.

В каждом воспоминании он отворачивался от нее, бросал.

Теперь она всхлипывала, все еще уставившись на нож и бормоча:

– Он любил меня… Любил…

Снова замелькали изображения, показывая Рикса, который улыбается какой-то молодой женщине, не обращая внимания на Сиофру. Комкает ее рисунок и насмешливо кривит губы. Еще больше воспоминаний; десятки Сиофр сидят в одиночестве в огромных безлюдных комнатах замка, их глаза становятся все более пустыми и безжизненными.

За окнами что-то промелькнуло; я посмотрела туда и не смогла вздохнуть. Воспоминания Сиофры мерцали снаружи, танцевали в лужах, переливались над Темзой. На другом берегу реки я видела цветные отблески, пляшущие в окнах зданий. В скольких зеркалах и окнах отражаются воспоминания Сиофры?

Сиофра поднесла нож к щеке.

– Скажи что-нибудь, – прошептала она. – Поговори со мной.

Видения снаружи исчезали из окон и реки, гасли одно за другим. Магия Сиофры иссякала – управлять таким количеством отражений было тяжело даже для нее.

Одна из Малышек Кассандр, удерживавших меня, растворилась в воздухе, хватка другой ослабла. Теперь снаружи в реке отражалось только небо, а зеркало в зале стало обычным. И по всему залу зеркала начали отражать мир вокруг, а не разум Сиофры.

Ледяные пальцы разжались, и только в одном зеркале до сих пор отражалось воспоминание. Сиофра что-то говорит Риксу, а тот ехидно отвечает. А потом и это изображение задрожало, и зеркало показало только Сиофру. Она выдохлась. Ее магия полностью иссякла.

От этих картинок из жизни Сиофры мне стало тошно, сердце разрывалось от боли.

– Прости, – шепнула я.

Она подняла на меня блестящие от слез глаза:

– Ты украла мою жизнь! Конечно, это все ты. Заняла мое место, когда родилась извращенкой. Монстром.

Я медленно покачала головой:

– Монстрами не рождаются, Сиофра. Ими становятся.