Фейрум

– Нам нельзя тут задерживаться, – прошептал Игнас. Его рука легла на Липино плечо

– Ему грустно. Он совсем один.

Она подняла глаза, ища поддержки, но челюсти Игнаса сомкнулись. Желваки заиграли на скулах. Кажется, он собирался что-то ответить, но сдержался в последний момент.

– Идём. Вмешиваться нельзя. Я привёл тебя сюда, чтобы показать. Чтобы ты поняла. На этом всё.

– Но если меня нет… значит, в этом мире мама не в больнице. Она здорова! – От этой мысли перехватило дыхание. Липа впервые осознала, что происходящее с ней – не сон и не розыгрыш. Вселенная-початок действительно существовала за пределами «зерна», и её возможности были безграничны!

– Это может означать что угодно. Точек отклонения – миллионы. Хотя математики или люди, знакомые с теорией вероятности лучше меня, назвали бы другое число. А теперь пойдём, – голос стал ниже, настойчивее, – твой дядя не должен нас видеть.

Липа позволила вернуть себя в хаос – вошла в него с широко открытыми глазами, всё ещё пребывая на грани между смятением и горечью чужого одиночества. Озарение было похоже на удар, вспышку жгучего света. Она не смогла бы внятно озвучить своё намерение, не понимая до конца сути фейрита, но всё это – смежные миры, чудесные возможности, анимоны – могло стать ключом к маминому исцелению.

Теперь у Липы появилась надежда, и она следовала за Игнасом, чтобы получить ответы.

• •

В этот раз они миновали Прослойку быстро: Липа не заметила момент переноса, потому что отчаянно тёрла глаза. Слизь стекала со лба, застывая в волосах липкой коркой. Она вспомнила слова Игнаса о жжении: кожу будто смазали «звёздочкой» – и жар, и холод одновременно.

– Вот мы и дома. Не совсем там, где я хотел выйти, но вариант не худший, как думаешь?

Липа сглотнула. Обретя способность видеть, она окинула взглядом тесную комнату. В отличие от иллюзорных пещер, место выглядело реальным, но не поддавалось объяснению. В углах, подобно паукам, ютились анимоны – около дюжины или больше. Не сравнить с «созвездиями» Прослойки.

Посреди комнаты стояла кровать. Вернее нет, не стояла, а вращалась на изящных колёсах. Снова и снова, по бесконечному кругу, как стрелка, описывающая ось циферблата, да так, что подойти вплотную не представлялось возможным.

Голова вскоре закружилась, но Липа успела понять, что на кровати лежит женщина. Молодая. Очень бледная и красивая – как Белоснежка из старой сказки. Тёмные волосы на белой подушке, тонкие пальцы на впалой груди поверх белой ткани. Платье? Или больничная роба? От запястий тянулись тонкие трубки, напоминавшие капельницу; изо рта выходила трубка потолще, соединяясь наверху с громоздкой конструкцией из колбочек, вентилей и проводов. Внутри сосудов мерно булькала чёрная жидкость. Фейрит.

Проследив за направлением её взгляда, Игнас вздохнул.

– Прости. Не подумал. По первости это выглядит весьма неприятно.

– Кто она?

– Я не знаю. – Он пожал плечами. – Фейрумная.

– Что это значит? У неё нет имени?

– Когда-то было, как у всех. Но для обитателей Дома она просто Она, – Игнас потёр переносицу, смахнув остатки слизи. – Видишь ли, фейрит – это чистое вещество. Как яд. Но фейрит, вступающий в связь с другими элементами, называется фейрумом – по крайней мере, в моём мире. Соединения могут быть разными: кислоты, щёлочи, соли – и всякий эффект непредсказуем. Каждое свойство, которое приобретает человек после принятия фейрума, индивидуально. Оно может быть как физическим, так и ментальным. Некоторые способны обходиться неделями без сна или дышать под водой. Другие гнут металл силой воли и перемножают в уме пятизначные числа.

– Разве это не чудо?

Игнас невесело усмехнулся.

– Скорее, проклятие. Многих фейрум убивает сразу. Тех, кто обладает свойством, – постепенно. Иногда свойство пассивно и не проявляет себя на протяжении долгих лет, но всё же воздействует на организм, разрушая его на клеточном уровне. Фейрум – худший из наркотиков.

Он указал на «Белоснежку».

– Её свойство – преобразование кинетической энергии. Грубо говоря, Она – perpetuum mobile, вечный двигатель, снабжающий энергией весь Дом.

– Но так нельзя, – Липа глядела на него с ужасом, – использовать живого человека как батарейку!

– Это необходимо, Филиппина. В противном случае, она может нести угрозу для всех. Включая себя. Я видел, что бывает в подобных случаях. Фейрумный либо не умеет сдерживать свойство, либо контролирует излишне, пока сила не достигает пика и не вырывается на волю. С таким свойством, как у неё, можно рушить города, не говоря уж о Доме, поэтому Клирик поддерживает её в кататоническом состоянии – грубо говоря, коме, – обеспечивая подачу фейрума.

– Ты себя слышишь? – произнесла Липа совсем тихо. – Говоришь о ней, как о машине.

Она ощутила дурноту. Вращающиеся колёса, мигающие анимоны, бледный овал лица, будто посмертная маска… Комната давила, сжимая голову в тисках, и Липа почувствовала непреодолимое желание вырваться. Как если бы сама оказалась прикована к месту, связанная щупальцами катетеров…