Фейсбук 2019

Фильмы проекта «Дау» — огромное событие в искусстве, прежде всего, в кино, конечно, но совсем не только. В чем состоит подлинность, а в чем игра, что есть документ, а что выдумка, где начинается настоящее и кончается прошлое, и кончается ли оно вообще, возможна ли в принципе законченность и чем она отличается от бесконечности - эти важнейшие пограничные сюжеты, сквозные для всех фильмов проекта "Дау", определяют современную эстетику в кино, в словесности, в театре, в изобразительном искусстве. Смешно и нелепо искать тут порнографию.

К тому же такие поиски учтены проектом, дурацкий поисковик, глупый глаз в нем заложен и заранее спародирован. Существует набор формальных признаков, определяющих порнографию, и они в фильмах «Дау» есть, эти признаки, а порнографии нет, совсем. Напрасно торжествующие эксперты, слышавшие про этот набор, прибегут обличать, роняя слюну и облизываясь: глядите на экран, там мужские эрегированные пиписьки, о ужас, их надо вырезать или запретить.

Мужские эрегированные пиписьки можно зорким глазом отыскать и на римской вилле Фарнезина, расписанной Рафаэлем и его учениками, и мы даже подскажем — как. В великах фресках, в которых люди столетиями видят идеальный мир, утраченный рай, можно узреть фаллической формы овощи, крайне непристойные. Хорошо, что эксперты российского Минкульта не властны над Фарнезиной, а то бы они потребовали сделать в ней купюры или закрыть и ее.

Дело совсем не в наборе признаков. Вот они, признаки, но люди ходят на школу Рафаэля в поисках гармонии, а не для того, чтобы возбудиться и помастурбировать. Точно также и на «Дау» зритель не придет, чтобы работать руками, для этого есть подспорье попроще, не отягощенное смыслами, как фильмы Хржановского. Они, кстати, тоже про утраченный рай — очень драматичный, сильно смахивающий на ад, и это, пожалуй, главный пограничный сюжет всего проекта.

В парке плакала девочка: "Посмотри-ка ты,

папочка,

У хорошенькой ласточки переломлена лапочка,-

Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю..."

И отец призадумался, потрясенный минутою,

И простил все грядущие и капризы и шалости

Милой маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.

Алена Зак  вспомнила картину Греза, а к нему есть этот Северянин - совершенно про то же самое, редкое единство живописи и поэзии, Франции и России, конца восемнадцатого века и начала двадцатого. Искусство, которое все любят, и главная скрепа фейсбука. Что такое общий вкус и вечные ценности? Вот это.

ЗЫ. Пришел хороший человек и написал одно слово: ужас. Понимаю его. Как поклонник Бекона и Фрейда, и "Собаки" Гойи, и Пьеро ди Козимо, я много лет сопротивлялся этой красоте, но с годами стал смиреннее, чего и всем желаю.

Ура! Условный срок! Счастье.

Все «московское дело» от начала и до конца это надругательство над правосудием, здравым смыслом и элементарной человечностью. И непонятно, во что тут харкнули смачней. Прокурор потребовал для Егора Жукова четыре года лагерей, для умного, героического и ни в чем не повинного человека. Вообще ни в чем. Уверен, суд завтра это учтёт и - зачем губить жизнь парню? - даст ему не четыре, а только три года лагерей, явит миру свое великое милосердие. Ведь у нас существует «мощный запрос на справедливость» - сказал сегодня премьер Дмитрий Медведев. Об этом, наверное.

Сегодня Введение во храм Пресвятой Богородицы. У Тинторетто лучше всего об этом, по-моему. Пятнадцать ступеней мгновенно преодолела Мария, тут это наглядно: она стоит в начале лестницы с матерью и смотрит на себя уже поднявшуюся наверх. И пространство любое подвластно, и времени для веры нет. Всех православных с праздником!

Мужчина и женщина. Мужчина снизу и вообще жертва, в новейшем тренде.

Никола  сегодня фотографировал на даче.

А Сомову нашему Константин Андреичу в обед 150 лет, пора шею мыть, 30 ноября юбилей. Стал рыться в его картинках, вот этой не знал, никогда не видел, а ведь прелесть что такое. Березовая аллея как строй и страсть, метафора прихоти - русский выбор многообразен, друзья.

Сегодня мой дачный рай с двухсотлетними липами и соснами, носящимися между ними собачками и зеркалом пруда вдалеке превратился в ад, особенно к вечеру, когда все слилось в чёрное пятно - притихшие собачки, замершие в углу, пруд, где-то там он должен быть, деревья, больше неразличимые, ставшие темнотой, и холодный чай под носом, его тоже не видать и, главное, не разогреть: электричество вырубили ещё с утра, и с ним умерло все - и тепло в батареях, и вода в кране, в толчке и в чайнике, ничто не течёт, не греется, не светит, все кончилось, и в остывающем доме работает только телефон.