Фельдмаршал

Король сидел в кресле у письменного стола. Согнувшись, опустив голову, он меланхолично крутил в руках гусиное перо, погрузившись в какие-то мрачные мысли, судя по тому, как сдвинуты были его брови. И даже не сразу заметил его появление.

– А-а, это ты… – проронил он, встал с кресла, подошёл к нему, вяло пожал ему руку.

Он только что был у королевы. Та пригласила его к себе, послав за ним свою служанку.

Королеву он застал лежащей в постели, обложенной пуховиками. Она выглядела скверно. Тёмные глаза, круги под ними, большое тело, раздувшееся, безобразно, сейчас, под конец жизни. Из-за этого она не показывалась последнее время на людях.

Подойдя к постели, он присел на стульчик, услужливо подставленный ему лекарем. Взяв супругу за руку, он стал успокаивать её: что она поправится и они снова заживут дружно и в согласии, как жили прежде в заточении в замке Грипсгольм…

Он говорил ещё что-то под впечатлением от скорби у неё в глазах и своего страха, страха остаться одному. Без поддержки, хотя бы вот такой маленькой, как она, чувствуя со всех сторон недоброжелателей, враждебные взгляды. Если вон даже его родной брат Карл и тот ведёт себя как независимый государь, посягает на его власть… А что будет дальше?..

Когда он замолчал, она попросила его смягчить своё отношение к её единоверцам, к тем же иезуитам.

– Дайте им хотя бы немногого: возможность молиться по-своему…

Вообще-то, это зависело не только от него. Риксдаг – вот гнездо протестантов. А там его брат Карл собрал своих единомышленников. Они в большинстве и против него, Юхана. Уже не раз отвергали указы, которые он вносил на их рассмотрение.

– Если же вы не поможете им, то наши дети потеряют корону… – тихо произнесла она, томимая недобрым предчувствием.

Этим она хотела подтолкнуть его на выполнение своей просьбы, заодно и напомнить, что её предсказания сбываются. Она, мнительная, бывало, впадала в истерику, начинала кликушествовать. И он, заметив это у неё после свадьбы, с тех пор стал даже побаиваться её…

Помедлив немного, он согласился с этим. Поднявшись со стульчика, он собрался уходить.

Она попросила его прислать сюда их детей, Сигизмунда и Анну.

– Я хочу поговорить с ними наедине…

Согласно кивнув головой, он вышел из комнаты вместе с лекарем. Распорядившись, чтобы нашли детей и отправили к королеве, он ушёл к себе в кабинет и уединился там.

Сигизмунд же и Анна, когда им сообщили о желании матери, поспешили к ней. Войдя к ней в комнату, они подошли к её постели.

Сигизмунд родился в замке Грипсгольм, ещё в заключении родителей, Анна же – в замке Эскильстун, где тоже было мало свободы, всё тот же надзор. И первые детские впечатления, самые яркие и запоминающиеся на всю жизнь, связаны были у них с теми замками, с неволей их родителей, жертвами чего оказались и они. Одиночество, узкий круг людей, скудное воспитание, без общения со своими сверстниками, надломленность отца и матери. Всё это сказалось и на них. Сигизмунд, с малых лет нерешительный, замкнутый и нелюдимый, относился ко всем людям настороженно. Анна же, слабая, болезненного вида, на два года младше своего брата, мнительная, как и её мать, боялась неведомого и опасного мира за стенами замка, о чём постоянно напоминали ей и Сигизмунду их родители. И с ранних лет её душа, терзаемая страхами, искала и нашла благодать в том Боге, которому поклонялась её мать. Заметив как-то, скорее почувствовав естественным чутьём ребёнка, лицемерие матери в отношении к Богу, она разочаровалась в нём. Оставшись душевно одна, потерянная и заброшенная, она кинулась искать что-нибудь, что спасло бы её от одиночества в этом ужасном и сложном мире… Её служанка, добрая старая женщина, рассказала ей, в чём их вера, протестантов, отличается от веры её матери… У неё же, у Анны, не осталось другого выбора в этом, в опоре на какую-то неведомую высшую силу. И она поверила служанке, стала скрывать это даже от матери. С тех пор она начала подглядывать и подслушивать, о чём говорит её мать, боясь, что та узнает её тайну…

Сигизмунд и Анна, шокированные видом умирающей матери, упали перед ней на колени.

Она приласкала их, затем обратилась к ним: умоляла их не отступать от своей веры, от папы, от Рима…

Взяв распятие, что лежало рядом с ней на подушке, она подняла его дрожащей рукой.

– Поклянитесь в том!..

Приложившись губами к распятию, Сигизмунд, со слезами на глазах, поклялся ей в том, что просила она.

Анна повторила за братом, сказанное им, чувствуя в происходящем какую-то недосказанность, фальшивую игру.

Проделав всё это, что её ещё беспокоило, Катерина в изнеможении, без сил откинулась на подушки и забылась…

В комнату, тихонько открыв дверь, вошёл Станислав Варсевич.

Сделав знак Сигизмунду и Анне, чтобы они покинули комнату, он подошёл к постели королевы, опустился тоже на колени и стал молиться.

Сигизмунд и Анна вышли из комнаты.

Вскоре Катерина очнулась. Увидев рядом духовника, она обратилась к нему:

– Что ждёт меня?.. Я видела только что чистилище… Оно ужасно!..

Помедлив, Варсевич заговорил, чтобы успокоить её: