Фельдмаршал должен умереть

– Вы всё поняли, синьор Умбарт? – обратилась Мария-Виктория к командиру батальона корсиканцев, когда оба «орнезийца» ушли. – Я не позволю вам осмысливать то, что происходит сейчас на территории виллы, категориями проигранной рейхом идиотской войны. Собравшиеся здесь люди разных национальностей начинают жить по законам послевоенного времени, когда о былой вражде уже забыто, а в качестве союзника рассматривается каждый, кто отстаивает ценности белой расы как таковой и кто пытается искоренить раковую опухоль коммунизма.

– Вы неподражаемо прекрасны, княгиня, – болезненно поморщился Умбарт, движением руки выпроваживая Шоргера. – Но о чем вы говорите? Кто здесь может выступать против святынь европейской цивилизации? – осмотрел он присутствующих с таким воинственным видом, словно в самом деле намеревался схватиться за пистолет.

40

Спустя несколько минут после самоубийства фельдмаршала его тело было доставлено генералами в военный госпиталь в Ульме.

– Кто это?! – ужаснулся еще относительно молодой врач с бородкой-эспаньолкой, увидев на носилках человека в фельдмаршальском мундире.

– Слава и бесславие Германии, – твёрдо ответил Бургдорф.

Врач непонимающе уставился на него.

– Но всё же, кто это, господин генерал?

– Каков ваш военный чин, доктор?

– Оберштурмфюрер СС.

– Так вы еще и офицер СС? Тем лучше для нашего дела. Я – генерал Бургдорф, личный адъютант фюрера.

– Хайль Гитлер! – вскинул руку в приветствии хирург-эсэсовец.

– А на этих носилках лежит Роммель. Мёртвый… Роммель.

– Сам фельдмаршал Роммель?! В нашем госпитале? Не может такого быть!

– Вот именно: быть такого не может. Поэтому вы никогда его здесь не видели, – угрожающе предупредил Бургдорф. – Ваших санитаров это тоже касается.

– Он умер? Убит? – еще на ходу принялся нервно ощупывать тело фельдмаршала врач, не обращая внимания на предостережения генерала, но и не решаясь при этом расстегнуть китель Роммеля, на стоячем вороте которого отливал серебром Рыцарский крест.

– Умер, доктор, умер, – объяснил Бургдорф, как только Роммеля положили на стол перевязочной. – Только что, в машине. Ничего не поделаешь: иссеченное ранами сердце старого солдата не выдержало.

– Такое порой случается даже с фельдмаршалами, не говоря уже… – сунулся было со своими дурацкими объяснениями Майзель, но, наткнувшись на уничижительный взгляд Бургдорфа, пристыженно умолк. Он еще помнил, как резко поставил его на место в подобной же ситуации адъютант Гитлера буквально полчаса тому назад.

– Нам придётся сделать вскрытие, – молвил врач.– Фельдмаршала следует раздеть.

– Никакого вскрытия.

– Мы сделаем его в вашем присутствии, господин генерал.

– Вы не расслышали мой ответ? Я сказал: «Никакого вскрытия!» – тоном, не допускающим возражения, заявил Бургдорф. – Этот человек умер не здесь. Он умер еще в Берлине, вы поняли меня?! Поэтому от вас не требуется ничего, кроме медицинского заключения.

– Какого именно? – растерянно смотрел на него врач.

– Кто здесь медик: я или вы? Вам ведь уже сказано было: «убедительного».

Врач хотел что-то возразить, но в это время в перевязочной появился человек в черном штатском костюме. Наткнувшись на удостоверение офицера гестапо, которым этот «в штатском» врезался в клинышек его бородки, врач решил, что от дальнейших выяснений мудрее будет воздержаться. Тем более что и так уже понял, что, скорее всего, фельдмаршал воспользовался ампулой с ядом. Вернее, ему помогли ею воспользоваться.

– Майзель, – распоряжался тем временем Бургдорф. – Идите в кабинет начальника госпиталя и позвоните родным фельдмаршала. Номер телефона вам известен. Сообщите о том, что произошло и что похороны состоятся в Берлине. Со всеми надлежащими фельдмаршалу почестями.

– Может, это лучше сделать вам самому? – промямлил Майзель.

– Для чего тогда, спрашивается, я приглашал вас в эту поездку? – не постеснялся присутствия врача и появившейся медсестры адъютант фюрера. – Чтобы вы разглагольствовали о непогрешимости вашего, извините, Суда чести?

– Сейчас, сейчас! – успокаивающе поднял руки Майзель, словно опасался, что у Бургдорфа припасена еще одна ампула. Теперь уже для него. – Я позабочусь, чтобы родные были оповещены.

– Вы звоните только в Герлинген. Берлином и ставкой фюрера я обеспокоюсь лично.

– Но что же нам делать? Медицинское заключение – это видите ли… Как-никак речь идет о фельдмаршале Роммеле, – всё еще не мог успокоиться врач. – Позвольте хотя бы формально осмотреть его.

– Не прикасаться! – отрубил Бургдорф. – Именно потому, что это фельдмаршал Роммель, а не местный лавочник, не прикасаться! И всем, всему персоналу, прикусить языки. Десять минут вам для того, чтобы вы составили медицинское заключение.

– Есть составить заключение через десять минут!

Бургдорф в последний раз взглянул в искаженное гримасой смерти лицо своего давнего боевого товарища и положил рядом с его телом маршальский жезл, который до сих пор держал в руке, как трость.