Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию! (СИ)

Последний патрон ушел, оставив затвор на задержке. Алексей Николаевич прислонился к стене и медленно сполз на земляной пол, оставляя кровавые разводы. Все предполье вокруг дома было завалено трупами и ранеными. С десяток человек лежало у окон в других комнатах домика, пытаясь зайти с тыла или с фланга. Это Иосиф постарался. Ранение в правое плечо вынуждало работать с левой руки. Но он справился.

Навалилась какая-то слабость.

Где-то на краю сознания Куропаткин слышал стрельбу на улице. Фиксировал какие-то крики Иосифа, вроде как обращенные к нему. Но никак уже ни на что не реагировал. Он вдруг почувствовал такой покой, такую легкость, такую умиротворенность, что невольно расплылся в улыбке.  Этот чертов марафон, что он бежал столько месяцев к ряду, завершился. И теперь он надеялся хорошенько отдохнуть. Поэтому, с этой странной улыбкой на лице и отключился…

Эпилог

19 октября 1904 года, Санкт-Петербург

Алексей Николаевич только третий день как он пришел в ясный рассудок и хмуро взирал на тошнотворно чистую и ухоженную комнату. Двигаться выходило плохо. Каждый день приходил врач. Меняли повязки. Генерал потребовал лично осмотреть раны и его просьбу удовлетворили. Зеркала – удобная штука. Как ни странно – все оказалось чистенько и без нагноений. Хотя воспаление, как его сказали, было и сильное. Лежал в горячечном бреду, говорил какие-то странные вещи. Все уже думали, что не выживет, но отпустило, организм справился. Сам же генерал практически ничего не помнил за минувший месяц. Так, различные всплески миражей, когда перед глазами мелькали лица и вливал в него какие-то отвары…

Важной особенность комнаты оказалась фальшь стенка, неприметная с первого взгляда. Ее назначение было совершенно неясно генералу. Обычно, как он заметил, за ней возилась дежурная сиделка и несколько служанок. Но отчего сделали так – не ясно. Неужели второй комнаты под них не нашлось? Тем более, что судя по всему он был в каком-то дворце.

К обеду третьего дня в помещение заглянул лечащий врач. Его приход, правда, сопровождался много большим шумом и шарканьем, чем обычно. Словно туда табун лошадей загнали на цыпочках. Но Куропаткин этому вниманию не придал. Мало ли? Кроме того, он был слишком погружен в свои мысли.

- Здравствуйте Алексей Николаевич, - слегка нервически поздоровался лейб-медик. - Как вы себя чувствуете?

- Кто-то хочет со мной поговорить? – Хмуро осведомился Куропаткин, сходу сделав определенные выводы. Обычно его врач так себя не вел.

- Да, - кивнул врач, скривившись так, что Куропаткин понял – предстоит ОЧЕНЬ серьезный разговор. – Если вы испытываете слабость, головокружение или какие-то иные недомогания, то я рекомендую отложить беседу.

- Вы знаете, что сказал Макиавелли по поводу откладывания? – Горько усмехнулся генерал.

- И не хочу знать, - развел руками лейб-медик, давая понять, что нужно очень тщательно выбирать слова.

После чего откланялся и вышел, сначала за фальшь стену, а потом и дальше. Очевидно, его присутствие было не желательно. Минуту спустя к генералу вошла Вдовствующая Императрица.

- Добрый день Алексей Николаевич. Что вы такой хмурый? – С самым благожелательным видом, поинтересовалась Мария Федоровна. – Такой солнечный день, а вы словно туча.

- У меня по плану были мои похороны. Плач. Патетические речи, полные восторженного бреда. И что вижу я? Я прикован к постели, отгороженной от всего мира. Словно в тюрьме. Зачем меня откачали? Чтобы торжественно расстрелять? Или мое прошение о принятии Маньчжурского княжества в вассалы где-то затерялось и требуется написать новое?

- Что вы такое говорите!? – Весьма натурально возмутилась Вдовствующая Императрица. – Вздор! Глупости! И с прошением вашим ничего не случилось. Его Императорское Величества благосклонно принял княжество в вассалы.

- Так что вам еще нужно? Я умираю. Княжество переходит сюзерену по праву пресечения вассального рода. Все чисто и аккуратно. Или вам этого мало? Вы хотите получить долю от завещанного мною Юми имущества? Так она не дура. Намекните – поделится. Я-то вам зачем?

- Почему вы так говорите?

- А что я говорю не так? Популярность вашего сына очень скромная. Его правительство постоянно подвергается критике в широких массах. А я – генерал с чрезмерной славой, который, фактически завоевал России новую провинцию. Ничего не напоминает? Вы серьезно считаете, что России нужен зародыш Наполеона? Зачем?

- Боже… - тихо ахнула Мария Федоровна. – Так вы специально подставились под удар бомбистов?

- Разумеется, - пожал плечами Куропаткин. – Мне кажется, это очевидно. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. И Мавр очень недоволен, что вместо торжественных похорон и спокойного гниения в гробу он вынужден справлять нужду как какой-то калека. Живой я больше никому не нужен. Живой – я слишком большая проблема для всех.

Мария Федоровна подошла ближе, села на стул и задумчиво посмотрела в глаза генералу.

- Алексей Николаевич, что же с вами произошло?

- Как что? Меня пытались убить.

- Я не об этом.

- А о чем? Я не понимаю вас.