Фельдмаршал Репнин

— Ваше величество, — мягко заговорил Репнин, — карательные меры, конечно же, необходимы. Без строгостей порядка не будет. Но смею заметить, ваше величество, одними устрашениями воцарить вечное спокойствие в губерниях невозможно. Есть причины, которые, ежели их не устранить, будут побуждать крестьян бунтовать снова и снова.

— Какие это причины? — насторожился Павел.

Репнин рассказал о своём разговоре с жителями села Брасова, о том, что их заставляют работать на помещика семь дней в неделю, и им совершенно не остаётся времени для работы на себя.

— То, что делается сейчас, — говорил Репнин, — противоречит Божьему Закону, где в десятисловии Моисея седьмой день недели признается нерабочим.

— Десятисловие Моисея я помню, — сказал государь. — Но что вы от меня хотите? Хотите, чтобы сим делом занялась церковь?

— Ваше величество, народ ждёт восстановления справедливости от своего нового монарха. Вам достаточно будет объявить всей империи манифест о непринуждении крестьян работать в воскресные дни, и народ успокоится, поверит в торжество справедливости.

Павел подумал и согласился:

— Пожалуй, манифест нужен. Народ должен знать: я желаю справедливости, желаю, чтобы богато жили не только помещики, но и крестьяне. Как установлено Божьим Законом, так пусть и будет.

Когда от императора Репнин вернулся к себе домой, Наталья Александровна, глянув на него, просияла:

— Ты получил пост в правительстве?

— С чего ты взяла?

— Но у тебя такое лицо, словно ты одержал великую победу!

— Победу я действительно одержал, но не на том поле, о котором ты думаешь, — заключил её в объятия супруг. Он рассказал, как убедил императора обнародовать манифест об ограничении дней, которые крепостные крестьяне обязаны отрабатывать в пользу своего помещика.

— Я рада, — сказала Наталья Александровна, — что он тебя послушался, значит, твоё мнение для императора многое значит.

3

Коронация нового императора состоялась 5 апреля 1797 года. Торжества проходили по сложившейся традиции: с церковными колоколами, богослужениями, парадами, даровыми угощениями для черни, приёмами для знатных господ, весёлыми забавами… Желая, чтобы это событие запомнилось всем надолго, Павел решил обнародовать в сей день два важных документа: закон о порядке престолонаследия и манифест о непринуждении крестьян работать в воскресные дни. Наибольший интерес вызвал, конечно, манифест, поскольку он затрагивал интересы всех слоёв населения империи. Вот что в нём говорилось:

«Объявляем всем нашим подданным. Закон Божий, в десятисловии нам преподанный, научает нас седьмой день посвящать Ему; почему в день настоящий, торжеством веры христианской прославленный, и в который мы удостоилися восприять священное миропомазание и царское на прародительском престоле нашем венчание, почитаем долгом нашим пред Творцом и всё благ подателем подтвердить во всей империи нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более, что для сельских издельев остающиеся в неделе шесть дней, по равному оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении, достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям».

На приёме, устроенном по случаю коронации, Павел Первый был, как всегда, суетлив. Он то и дело подзывал к себе Репнина, говорил ему что-то на ухо, таким же образом обращался к другим лицам, иногда уходил куда-то. В том, что император часто разговаривал с её мужем, Наталья Александровна — а она тоже присутствовала на приёме — видела добрый знак. Ежели постоянно обращается, значит, ценит его советы, и князь может рассчитывать на новые монаршие милости.

В суете прошло не менее получаса. Наконец наступило время, которое все ждали, — оглашение царских милостей. Император был щедр и никого не обидел. Не обошёл вниманием и князя Репнина. В награду за заслуги перед Отечеством император жаловал ему 6000 душ крепостных крестьян, а в дополнение к его прежним должностям добавлял ещё одну — должность инспектора инфантерии Литовской и Лифляндской дивизий. О министерских видах ни слова. Сказать правду, Наталья Александровна ожидала большего, но и это её не расстроило.

«Ежели государь умолчал о министерской должности, значит, Нелидова ещё не успела с ним переговорить, — утешала она себя. — Ещё не всё пропало. Время есть. Нелидова должна выполнить своё обещание».

По глазам мужа она видела, что князь недоволен наградами. И она его понимала. В самом деле, зачем ему на старости лет эти шесть тысяч крепостных душ? Помещик из него всё равно не получится. Ему нужно постоянное место в Петербурге или Москве, которое соответствовало бы его заслугам, обширным знаниям и богатому опыту государственной и военной службы.