Фельдмаршал в бубенцах

— Вот что, брат… Мне до смерти хочется без затей поговорить с тобой о добрых временах, когда мы могли браниться сорок минут кряду, а потом вволю подраться, не оглядываясь через плечо. Но это придется отложить. Давай-ка, рассказывай все сначала. С того самого дня, как расстались. А потом я все выложу. Иначе только запутаемся. Со мной столько всего случилось…

Пеппо усмехнулся:

— Давай на спор, у кого сказка страшнее. Проигравший угощает.

Годелот фыркнул:

— Идет!

* * *

Росанна хлопотала в лавке, невольно прислушиваясь к порой доносящимся из кладовой голосам и приглушенным вспышкам смеха. Она была чрезвычайно довольна собой и успехом своей авантюры. Хотя стоило признать: труднее всего было уговорить на нее Пеппо.

— …Нет! — твердо отрезал оружейник, скрещивая руки на груди. Он явно разозлился. Но Росанну было нелегко сбить с толку.

— Почему нет? — терпеливо спросила она, словно обращаясь к ребенку, отказывающемуся сменить рубашку. Губы Пеппо дрогнули.

— Почему? Изволь, я объясню. Потому что один человек всего лишь угостил меня на ярмарке выпивкой. Он мертв. Другой человек предупредил об опасности. Он… Она заперта в монастыре. Еще один взял меня в попутчики. Теперь он ходит прямо по углям и не знает, что будет завтра. А теперь одна девица хочет по доброте душевной устроить мне встречу с ним прямо у своего родного очага. Я уже не говорю об Алонсо, который, похоже, всерьез убежден, что восьми лет на свете ему вполне достаточно. Продолжать?

Саркастичный вопрос повис в воздухе, будто пороховой дым от выстрела, однако Росанна только вздохнула.

— Сядь! — велела она. — Пошумел — передохни, теперь говорить буду я. Я все понимаю, Пеппо, дурой-то меня не ряди. Только все те, о ком ты мне толкуешь, когда в воду лезли, брода не знали. А теперь все нужно сделать иначе. Так, чтоб даже если кто следить задумает или сплетничать, увидел бы лишь то, что надо. А на Алонсо не серчай. Он не с окаянства обо всем мне рассказал, это я ему голову заморочила.

Пеппо в сердцах ударил ладонью по прилавку:

— На Алонсо я не сержусь. Здесь моя вина, сам язык распустил. Но Росанна, не могу я так! Я зачумленный! Сам над пропастью хожу — не вправе я и тебя на этот канат громоздить!

— Если ты чего и не вправе — так это за меня моей жизнью распоряжаться! — рявкнула Росанна, теряя терпение. — Я сама тебе помощь предлагаю — мне и отвечать!

Пеппо уже снова набрал воздуха для очередного витка спора, но Росанна сжала его запястье:

— Погоди. Просто послушай. Все будет тихо и мирно, поверь. Если где вам встретиться и можно, так только здесь. Место людное, шумное, даже самые завзятые мастера-пустобрехи в жизни не углядят, кто вошел, а кто вышел. А письмо снести могу только я. И кому передать, соображу. Выберу из прислуги тетушку поприветливей, разжалоблю как следует. А полковник этот сроду не догадается, что ты набрался нахальства прямо в замок их барский гонца подослать. Ну, чего снова глазами сверкаешь? — Голос девушки зазвучал примирительно. — Ей-богу, кабы ты упрямством торговать приспособился, к тебе б уже сама герцогиня за милостыней посылала.

Пеппо тяжело вздохнул. Предлагаемый Росанной план был немыслим, недопустим и неприемлем. Но черт… Он был хорош…

Глава 5 Грехи отцов

Слепящее полуденное солнце рвалось в маленькое квадратное окно, затянутое бычьим пузырем.

Полковник Орсо осторожно опустился на низкий ларь, жалобно скрипнувший под его тяжестью. В этом жилище ветхостью дышало все, включая хозяйку, тщедушную и согбенную старушонку с неожиданно крепкими жилистыми руками.

Она поворошила в очаге почти прогоревшие угли, неспешно отложила кочергу и воззрилась на визитера с опасливым выжиданием.

— Да, господин, — проговорила хозяйка глубоким глуховатым голосом, — я помню Жермано Ремиджи и его жену. И сына их помню. Хотя не скажу, что мне по душе ковырять старые могилы. Жермано всегда был чудаком и мечтателем. Не будь он вдобавок лучшим лодочником на пятьдесят миль окрест, его вовсе считали бы того… с приветом. Но уж такой он был, сынок старого Ремиджи… Потому все так удивились, когда он женился на этой вдовице. Сроду ходоком не был, чуть что — краснел, аки девка на выданье, а вот же ж, какую бабенку уболтал.

Орсо изумленно поднял брови:

— Рика Ремиджи была вдовой?

— А как же, — покачала головой старуха. — Там история была заковыристая. Красивая даже, ровно как в сказках тех, что лицедеи бродячие разыгрывают. Папаша Жермано, старый Ремиджи, мужик был оборотистый, умел монетку заколотить. Так окромя того, что он чужие лодки починял, еще и свою выстроил. Нарядную, просторную, загляденье прямо. И чего затеял — катал на лодке той господ, что рыбачить любят и по реке гулять. Сам все рыбные места знал, да и услужить умел.