Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

   — Не надо уничтожать первый трофей Дунайской армии. Возьмём с собой в Бухарест и сделаем из него украшение моей штаб-квартиры...

Стальной снаряд с бережением (его везли на кипе сена) доставили в румынскую столицу, во дворец, где разместился великий князь. Там снаряд простоял «в парадном строю» в прихожей, у лестницы всю войну. Николай Николаевич любил показывать его иностранным гостям и корреспондентам-газетчикам. При этом, как бы между прочим, говорил:

   — Разорвись он тогда у галацкого вокзала, и был бы в моей армии, возможно, иной командующий...

В другой раз великий князь со своим адъютантом Дмитрием Скалоном попал под артиллерийский обстрел при посещении города Мачина. Командующий прибыл на батарею, которая прикрывала Мачинский рукав Дуная. В это время из рукава вышла вражеская броненосная флотилия в составе трёхмачтового корвета, вооружённого парохода и трёх мониторов. Турки начали пушечный обстрел русской позиции на окраине города.

Огонь вёлся по батарее, отделённой от города оврагом. С берега было видно, как броненосцы, развернувшись бортом, «кидали» снаряд за снарядом на румынский берег. После каждого выстрела хорошо слышался звук «соп-соп». Великий князь спросил тогда у адъютанта:

   — Ну что, Дмитрий, ты доволен, что находишься под огнём в первый раз?

   — Так точно, ваше высочество. Только в первый раз под артиллерийским огнём, а под ружейным уже стоял...

Инспекционная поездка в Мачин закончилась тем, что великий князь приказал установить на местной батарее 24-фунтовые орудия, подкрепив их мортирами. После первых залпов турки решили лишний раз «не высовываться» из Мачинского рукава.

Вскоре в Дунайской армии появились первые боевые потери. Командующий телеграфировал о том государю следующее:

«25 апреля турки обстреливали Ферапонтьевский монастырь близ Сатунова и причинили ему значительные повреждения, причём в 13-й конной батарее.

которая им отвечала, убит один и ранено два рядовых.

26 апреля утром в Браилове вооружена батарея четырьмя осадными орудиями, которые открыли огонь, после чего удалился 1 корвет и 2 броненосца. Там же была значительная ружейная перестрелка, причём у нас ранен один рядовой».

Когда составлялась телеграмма, начальник армейского штаба Непокойчицкий заметил великому князю:

   — Жаль бедного солдатика. Не там погиб.

Командующий ответил с явным неудовольствием:

   — Тем более что это совершенно ненужная жертва. Не следовало выезжать открыто на позицию против броненосца. Батарее следовало стрелять с закрытой позиции.

   — Увлеклись, ваше высочество, видом броненосца наши конные пушкари.

   — Не увлеклись, Артур Адамович. Воевать не умеют. Не научились в лагерях на стрельбах...

Вскоре пришла и первая победа, она свершилась на дунайских водах. Вечером в обеденный зал армейской штаб-квартиры быстрыми шагами вошёл командующий и громким, ровным голосом произнёс:

   — Ребята, слушай! Сегодня в три часа турецкий трёхмачтовый броненосец был взорван нашими выстрелами и пошёл ко дну.

Ответом на это было «неистовое» «ура» всех, кто в ту минуту находился за столами. Великий князь, улыбаясь, добавил к сказанному:

   — Турецкие броненосцы все эти дни войны держали нас на берегу под шахом. А теперь ходим на шахматной доске мы...

От имени великого князя командиру 11-го корпуса князю Шаховскому немедленно телеграфировалось:

«От всей души поздравляю тебя и войска со славным результатом стрельбы вашей артиллерии. Прикажи объявить тому наводчику, который верным выстрелом взорвал броненосец, что я его жалую знаком военного ордена. Пришли мне его имя и фамилию и фамилию офицера, который командовал орудием. Объявить артиллеристам моё большое спасибо».

Николай Николаевич-Старший приказал отправить краткие телеграммы об одержанной первой победе по пяти адресам: императору, военному министру, великим князьям Константину и Михаилу Николаевичам, адмиралу Казакевичу в Кронштадт:

«Генерал Салов донёс из Браилова, что сегодня 29 апреля в три часа пополудни большой турецкий трёхмачтовый броненосец взорван нашими выстрелами и пошёл ко дну».

На следующий день этим же адресатам была отправлена «разъяснительная» телеграмма огневого боя у Браилова: