ФЕЛИСИЯ, или Мои проказы (F'elicia, ou Mes Fredaines, 1772)

Мать моя в тот момент была в деревне. Отец немедленно отправился туда, чтобы вместе с женой оплакать потерю состояния и уверить ее, что, если она готова смириться с обстоятельствами, он будет любить ее по-прежнему и ничего не изменится… Но Боже, какое несчастье для благородного человека! Полночь… Отец не сообщил заранее о своем приезде… Он бежит к покоям жены… Она спала в объятиях негра, своего слуги. Отец, впав в бешенство, несколько раз проткнул изменницу шпагой, африканец сбежал, поднял тревогу. Отец, которого в этом доме не считали за хозяина, был немедленно окружен вооруженными слугами. Только его лакей, бывший товарищ по оружию, такой же храбрый, как хозяин, встал с ним плечом к плечу. Без труда разделавшись с напавшими на них трусами, они бежали, забрав некоторую сумму денег и бриллианты моей преступной матери.

Дело получило огласку и приняло дурной оборот. Никто не упоминал о негре, которого мой отец застиг в постели с матерью; отца обвинили в том, что он мстил, низко убив супругу за разрушенные надежды…

Простите, мадемуазель, я должен на мгновение прервать свой рассказ… Мое воображение не может пережить воспоминания о таком количестве несправедливостей… неужели Небо не отомстит за те преступления, в которых человек бессилен…»

— Увы, мой дорогой граф, — откликнулась я, — Небо редко вмешивается в наши несчастные дела, но…

Больной не слушал меня. Голова его упала на грудь. На некоторое время он погрузился в глубокий сон… потом встрепенулся и продолжил, свое любопытное повествование.

Глава XXIX. Продолжение истории графа

«Моего отца начали жестоко преследовать. Он был умен, добр, великодушен, очень прямолинеен и нажил немало могущественных врагов. Жалкие остатки нашего состояния конфисковали. Надо мной сжалился один честный священник: он взял меня в свой дом и дал хорошее образование — насколько позволили его скудные средства. Увы, несколько лет спустя я потерял моего милосердного наставника, а незадолго до этого в России скончался мой отец. Вот так я остался совсем один, без опоры и поддержки, вынужденный ухватиться за первую же возможность заработать на жизнь. Я был тогда слишком молод, чтобы стать солдатом. Добряк кюре оставил мне несколько луидоров, и я отправился в Лорьян, откуда отплыл в Индию с единственной целью — бежать как можно дальше от ненавистной родины.

И все же я был умен, довольно хорошо образован и с успехом выполнял самую разную работу на борту судна, завоевав уважение и доверие офицеров.

Опущу ненужные детали. Четыре года спустя я вернулся во Францию, заработав достаточно денег, повзрослевший, готовый делать карьеру, но судьба воспротивилась моим намерениям: под ковром из цветов рок уготовил мне ловушку, куда я и попал, став несчастным на всю жизнь.

Я находился в Бресте и готовился ехать в Париж, собираясь выгодно поместить свои деньги, реабилитировать, если предоставится случай, память отца и отомстить за него. Одним словом, я хотел обрести радость в удовлетворении семейной чести.

Однажды, гуляя по берегу моря, я увидел множество лодок, украшенных флажками и гирляндами, перевозивших шумную компанию музыкантов. Они возвращались в порт с веселого праздника на рейде. Я решил понаблюдать за высадкой.

Среди красивых дам особенно выделялась одна, она была божественно хороша. Все в ней восхищало взгляд: лицо, фигура, грациозные манеры… Я был потрясен… Мне сказали, что ее имя — госпожа де Керландек и что ее муж — капитан дальнего плавания — на следующий день должен надолго уйти в море. Он давал этот праздник в честь одного из друзей, желая развлечь перед разлукой красавицу жену, которую, по слухам, обожал. Последнее обстоятельство повергло меня в отчаяние, я испытал безумный приступ страсти и ревности. Понимая, что мне будет лучше немедленно покинуть Брест, я решил уехать, но роковое предназначение помешало вашему покорному слуге поступить разумно; я вернулся к себе, опьяненный любовью. Один из младших офицеров, с которым я близко сошелся, окончательно решил мою судьбу, пообещав поспособствовать неразумной страсти.

Я еще никого не любил в своей несчастной жизни. Все, что пылкое воображение способно нашептать романтическому сердцу, обрушилось на меня. Я был словно в бреду, заявляя своему другу-моряку, что мечтаю жить и умереть рядом с очаровательной Керландек.

— Как счастливы те, кто служит ей! — восклицал я. — Как я завидую их судьбе…

— Как, Робер, — перебил меня мой друг (это имя я взял во время моих странствий), — ты готов даже надеть ливрею дома де Керландек?

— Я, мой дорогой? Да я благодарил бы Господа за подобное счастье!..