Фелония. Тяжкое преступление. Три коротких рассказа

– Закончил? – бросила я через плечо, услышав краткий стон и мягкое падение расслабленного тела.

– Да, – донёсся хриплый голос, – увёдем её подальше, как очухается. Не хочу сам волочь труп. Помнишь ты под какой-то выступ говорила, Стеф?

– Да Марти. Там безлюдно. Найти не должны. Во всяком случае мы будем далеко, когда это случится.

– Хорошо.

Он откинулся на спину. Ночь подыгрывала нам, ведь роль в спектакле об убийстве зачастую отводится всему: и времени суток, и погоде, и местности, и всем предметам, окружающим нас. Кэролайн лежала неподвижно. Она тяжело дышала, но, очевидно, была жива. Приходить в себя девушка пока не собиралась.

“Мне было жаль.

Мне жаль сейчас.

И жаль мне будет.”

Небесное светило сокрыли тучи. Она очнулась.

– За что? – сквозь слёзы выла Кэролайн.

Ответа не последовало. Мартин вёл её молча, лишь изредка мог рыкнуть, что-то вроде:

– Быстрее, я не собираюсь до утра тут торчать!

Вдруг я заметила в руках Стефании блюдце с брауни. Они не съели его. На кой чёрт тогда было тянуть его сюда. Скользкие камни грозились погубить нас всех за глупость, за неосторожность. Наконец мы подошли к будущей могиле, что возвысится над землей на долгие годы.

Первый убийца торжественно вручил жертве сладость. Он приказал ей съесть всё до последней крошки. До меня наконец дошло, что украсть из её же дома нужно было последнюю трапезу Кэролайн. Кусок не лез в горло. Страх сжал его, скрутил желудок, готовился отправить всё обратно, но почему-то передумал. Она доела всё.

Второй убийца попросил у неё прощения. Он был ведомый первым, а потому полоснул несчастную жертву ножом. Раз за разом второй уродовал её лицо и тело. Обречённая истекала кровью. Камни окрашивались. Тёмно-серый им был не к лицу, но пурпурный подчеркнул достоинства безмолвных свидетелей.