Феми–фан. Фантастические повести, рассказы

Если бы соседка уделяла своей внешности хоть четверть того времени и тех средств, что режиссерская жена, она была бы очень хороша собой. Но сейчас, когда эта затюканная жизнью соседка находилась в состоянии холодной войны со всеми близкими людьми, кроме сына, ее лицо и фигура оставляли желать лучшего. Стрижку она делала год назад, если не больше, и прическа совершенно потеряла форму. Лак на ногтях облупился. Под глазами и на висках прорезались тонкие морщины, которые несложно было бы убрать с помощью импортного крема и массажа, если бы у этой бедолаги хватило времени побегать по магазинам за кремом и каждый вечер делать этот самый массаж.

Сын же у нее был на редкость хорошенький, с огромными темно–карими глазищами и русыми кудряшками, настоящий ангел. Взглянув на такое очаровательное дитя, умилился бы даже профессиональный убийца, но только не драматическая актриса. Уж Бог ее знает, как это ей удавалось, но детей она не любила.

Режиссерская жена сказала, что за ребенком нужно смотреть, что в последнее время из–за этого ребенка житья не стало, что она будет жаловаться, что при ее напряженной работе она должна — да что должна, просто обязана, сознавая свою ценность для искусства! — полноценно отдыхать дома. И еще припомнила, что месяц назад мальчик устроил потоп в ванной.

Соседка кивала, вздыхала и соглашалась. Прощения она попросила примерно раз пятьсот. С большим трудом ей удалось утихомирить режиссерскую жену.

— Вот так, Мишка, — сказала она сыну, когда дверь закрылась. — Я же говорила тебе — не катай грузовик. Видишь — рассердили тетю.

Мишка, чувствуя свою вину, обнял маму и уткнулся ей лицом в живот.

— Знаешь что, Мишка? — сказала женщина. — Дай–ка я накину пальто и вынесу мусор. А ты тем временем будешь сидеть тихо и смотреть телевизор.

— А потом? — спросил Мишка.

— Потом поужинаем, и ты ляжешь спать. А я буду гладить белье.

Женщина, чтобы не терять времени, поставила на газ чайник, включила утюг, накинула поверх халата пальто и побежала вниз с ведром.

Вернувшись, она обнаружила, что не захватила ключей. Беда была бы невелика, если бы дома был хоть кто–то из взрослых. Женщина привыкла, что при такой оказии найдется, кому открыть. Но муж переехал к своей будущей супруге, свекровь две недели носу не казала, а со своей матерью она поссорилась из–за будущего развода, и теперь мать обитала у сестры в другом городе.

Мишке же раз и навсегда запретили подходить на звонок к дверям и вступать в переговоры с незнакомыми людьми. Недавно воры воспользовались наивностью ребенка, и эта история в городе всем была знакома.

И тут внизу раздался шум — какой–то хрип, неразборчивые, но свирепые голоса, глухие удары. И по лестнице взбежал человек.

Росту он был для мужчины невысокого — вровень с перепуганной женщиной, но в плечах широк до чрезвычайности, сложения плотного и — рыжий. Особенно впечатляла его шкиперская бородка, оттенком чуть темнее, чем волосы, торчащая во все стороны.

На голове у человека был берет синего цвета с красным помпоном, одет он был в широкую голубую блузу и голубые штаны, заправленные в шнурованные высокие башмаки астрономического размера.

— Кукуешь? — спросил человек, притормозив рядом с женщиной. Она, разумеется, не ответила.

— Чего кукуешь–то, спрашиваю?! — рассердился он.

— Вот, дверь захлопнулась, — жалобно сказала она, отодвигаясь от него подальше.

— Без ключа выскочила? Ну и дура! — резюмировал он. — Погоди, сейчас разберусь…

Он вынул из кармана связку каких–то блестящих металлических штучек, и женщина поняла, что перед нею — матерый преступник. На лестнице внизу послышались шаги — несомненно, за рыжим гналась милиция. Женщине полагалось бы, закричать, но, как оно в таких случаях обычно и бывает, напрочь пропал голос.

Рыжий вставил в скважину что–то длинное, ковырнул — и дверь открылась. С неожиданной прытью он втолкнул женщину в квартиру, прыгнул за ней и захлопнул дверь.

Женщина метнулась в угол прихожей и замерла. Что–то надо было делать — кричать, звать соседей, спасать сына. Но все сейчас было бесполезно: стоило ей пикнуть — рыжий не пощадил бы ее.

А он встал перед замком, упер руки в бока и замурлыкал песенку без слов.

— Та–ак… — протянул он. — Слышь, хозяйка! Замочек–то я тебе повредил. Но это ничего. Сейчас я его залатаю. Будет лучшего нового.

И он деловито стал ковыряться в замке. Раскурочив его, рыжий вынул из кармана еще одну странную вещь — коробочку из чего–то золотистого, полупрозрачного, очень красивого. В коробке лежали три пластинки радужного цвета. Рыжий вынул их, подумал, покрутил носом, две спрятал обратно, а третью сунул внутрь замка и стал ковырять там отверткой.

— Послушайте… — робко обратилась к нему женщина.

— Не волнуйся, хозяйка, я же сказал — будет лучше нового, — он прислушался к шуму на лестнице и усмехнулся. — Боцман Гангрена слов на ветер не бросает!

Уголовное имечко совершенно потрясло женщину. Рыжий завинтил замок и повернулся к ней.

— Не поминай лихом, хозяйка!

Он открыл дверь, вышел и немедленно захлопнул ее за собой.