Феминиум

– Свидетель, вы предлагали обвиняемому меры защиты от деторождения? – строго спросила судья.

– Предлагал…

– Врет, – перебила Матильда. – Вот тут у меня показания пострадавшей. Воспользоваться противозачаточным средством предлагала как раз она.

– Свидетель?..

– Я ему говорил – давай, натягивай! А он! А он мне – да что ты, Юрка, это ж все равно, что в противогазе розы нюхать!

– Знакомая картина. Перейдем ко второму эпизоду.

– Это про Анжелку, что ли? Пьян был, ничего не помню! – официально заявил Юрий Антонович и испугался: кто поверит человеку, утверждающему, будто он три года подряд был пьян?

Но Марианна Винтер, кажется, поверила.

– Пьяный человек не может быть свидетелем противоправных действий члена, – согласилась она. – Нужно прояснить некоторые моменты биографии свидетеля. Гражданин Тудыкин, узнав, что у вас должен родиться ребенок, вы в панике покидали будущую мать и отбывали в неизвестном направлении?

– Почему же в панике? – возмутился Юрий Антонович. – Я им деньги предлагал! На аборт то есть! Не брали!

– Тише, свидетель, тише. Записываю – в состоянии аффекта покидал женщин, потому что не хотел нести материальную ответственность за преступления подсудимого. И больше не появлялся.

– Не появлялся?

– Да.

– И в воспитании обоих младенцев участия не принимал? – допытывалась судья. – Да не волнуйтесь вы, свидетель. Мы же понимаем, что вы не можете отвечать за все безобразия подсудимого. Значит, когда выяснялось, что вы должны платить алименты, вы с чистой совестью меняли местожительство. Так?

– Так…

– Я вам сочувствую. Итак, подсудимый! – голос судьи стал грозен. – По совокупности преступлений вы приговариваетесь к десяти годам лишения свободы!

Проказник рухнул без чувств.

– Посади его в камеру, Марго, – велела судья.

Блондинка протянула нежные ручки, и Юрий Иванович едва не грохнулся по примеру проказника, увидев, как с пальцев слетают металлические струны, соединяются в сетку, сетка накидывается на проказника, прижимается к нему и, просочившись сквозь кожу, исчезает, не оставив следа.

– Что это?.. – без голоса спросил Юрий Антонович.

– Поздравляем вас, свидетель. Подсудимый больше не введет вас в расходы. Вам не придется прятаться от алиментов и работать без официального оформления трудовой деятельности. Вы можете вздохнуть с облегчением, – судья улыбнулась. – Вам предстоят десять лет спокойной жизни. А за это время подсудимый одумается и уже не захочет безобразничать.

– Как это – не захочет?!

– Десять лет лишения свободы – хорошее средство для таких подсудимых. Только вы ему порнографических журналов не показывайте – плакать будет.

– Да вы что? Охренели? Как же я теперь?.. – забормотал Юрий Антонович. – Как же я без него?..

– Вы чем-то недовольны? – удивилась Марианна Винтер. – Девочки, он недоволен!

– Пусть он подаст апелляцию, – предложила белокурая Марго. – Помогите ему составить! Только с апелляцией такое дело – ему сперва придется возместить материальный ущерб. Сумма алиментов в первом случае за восемь лет, во втором – за четыре года. Матильда, сделай-ка распечатку.

Перед Юрием Антоновичем положили листок с такими цифрами, что у него глаза на лоб полезли.

– Вот и все, – сказала Марианна Винтер. – Выездное заседание суда объявляю закрытым. Идем, девочки. Мы сегодня неплохо поработали.

– Привет подсудимому! – Марго помахала ручкой. – Вы мою Матрену с собой взяли?

– Как же без нее? Открывай окошко.

Три метлы ворвались в комнату и устремились к хозяйкам. Матильда сложила все бюрократическое имущество в портфели, а портфели пристегнула к отполированным палкам.

– Матрена, Матренушка, – Марго погладила взъерошенные прутья. – Не поминай лихом, подсудимый!

Когда последняя метла со свистом унеслась в окошко, Юрий Антонович посмотрел на узника незримой решетки, схватился за голову, сел и громко заплакал.

Наталья Резанова ИЗ-ЗА ОСТРОВА НА СТРЕЖЕНЬ

«…выплыли острогрудые челны, украшенные головами барсов – зверей Аллат. Бока других были расписаны изображениями глаз – символом Великой. Длинные весла равномерно погружались в свинцовые воды реки и взметались вверх, разбрасывая веера брызг.

Но атаманша не смотрела ни на них, ни на живописные берега. Она сидела на корме переднего челна с серебряным кубком в руке. Кубок был захвачен в недавнем набеге, равно как и невольник, свернувшийся у ног Алтынчач. Каждый раз, когда атаманша прикладывалась к кубку с хмельным медом, ее взгляд падал на стройную фигуру белокурого юноши-склавина, и суровое лицо атаманши теплело. Должно быть, пленник был сыном одной из склавинских княгинь – его руки не были испорчены черной работой, а лицо не знало опаляющего загара. Впрочем, возможно, его бледность была следствием пережитого после пленения. Однако он понимал, что в кругу грубых воительниц Алтынчач была его единственной защитой, и он, подливая в кубок мед из чеканного кувшина, крепче прижимался к ее ногам.