Феникс

Ему нужны были долгие дни. Нужно было время. Обычное время, в которое совершаются поступки, осуществляются замыслы. Хотя бы вот этот, связанный с Анваром, с первым номером диверсионной шестерки.

И он шел. И по-прежнему чувствовал нереальность окружающего. Даже деревья казались бутафорскими. Чужое. Все чужое.

Потом он уснул. В поезде. Забылся. Пока стучали колеса на стыках рельсов, дремал. Едва стихали привычные звуки и состав замирал у станции, просыпался. Тревожно вскидывал веки. Ждал: войдут! За ним. Входили не военные. Просто люди. Молчаливые, усталые немцы. Поезд катил дальше, и Саид впадал в дремоту.

Ольшер пытал его всю дорогу. Странно, предупреждение было сделано спокойно, с улыбкой, кажется даже, с сочувствием. А действовало угнетающе. Держало Саида под прицелом, требовало сил, нервов.

Измученный, он вышел на площадь перед Остбангофом. И вдруг успокоился: его не возьмут. Сегодня не возьмут. Как не мог понять этого раньше? В лесу еще! Вылет отложен. Или перенесен на другое число. Ислам-беку предоставлена возможность выполнить план. Собственный план.

В метро он чувствовал себя уже счастливым человеком. Повеселел. Мелькнула мысль — зайти к «Ашин-геру», выпить пива. Можно разрешить себе такую роскошь — посидеть часок вместе с немцами в старинном баре Берлина.

На Александрплатц было темно и пустынно. Светомаскировка приглушила город. С тридцать девятого года Берлин жил с занавешенными окнами и витринами. Автомобили выискивали себе дорогу, шаря впотьмах подфарниками. После ярко освещенной станции метро Саид попал в какой-то тревожный и гнетущий полумрак площади, по краям которой, у тротуаров, застыли черными силуэтами машины. Темнота помешала Исламбеку видеть лица людей, что шли навстречу и рядом с ним, что догоняли его. Он по привычке оглянулся, обежал взглядом край Алекса, ничего подозрительного не заметил и зашагал спокойно к бару. Человек, следовавший за ним метрах в десяти, замедлил движение, дал возможность Саиду свернуть к подъезду «Ашингера». Подождал, пока Исламбек войдет в вестибюль, и направился следом.

В мирное время младшие чины не посещали «Ашингера». Теперь бар был доступен и для унтер-офицеров. Шарфюрера пропустили в зал и указали на свободные столики в дальнем углу. Тишина показалась странной Саиду. Люди разговаривали шепотом. Те, что сидели компанией и были знакомы друг с другом. Остальные молчали. Тянули из кружки пиво, еще добротное, напоминавшее о прошлом, и смотрели устало и тоскливо на задрапированные окна, на соседей, таких же скучных и усталых. Это были старые люди. Завсегдатаи «Ашингера», оказавшиеся в силу своего возраста или увечья не на фронте.

Уже за столиком, с кружкой в руке, Саид увидел человека, которого не заметил несколько минут назад на площади. Он входил в зал нарочито спокойно, как входят посетители в традиционное место отдыха, не глядя на окружающих, не любопытствуя, не удивляясь. И сам он, и все, что было на нем, соответствовало форме стандарта — обычное лицо, правда, приятное, отмеченное благородством, но без броских линий, обычный костюм, поношенный, серый, галстук такой же, как у тысяч берлинцев — блеклый, почти бесцветный. Унылый взгляд не то голубых, не то серых глаз. Одно выделяло человека среди посетителей «Ашингера» — возраст. Молод. Здоров. Налит силой. И как ни старался он сутулиться, плечи продолжали рисовать прямую линию. Штатский в тридцать — тридцать пять лет не мог без дела расхаживать по Берлину — он или сотрудник СС, или агент гестапо. Впрочем, для Саида служебное положение этого штатского не было тайной. В зал вошел оберштурмфюрер Рудольф Берг, тот самый Берг, что присутствовал при допросе Исламбека в гестапо и навещал иногда дом на Ноенбургерштрассе. Появление старшего лейтенанта у «Ашингера» могло быть случайным — гестаповец решил, как и Саид, осушить пару кружек пива. Но случайности исключались из системы полиции, это понимал Исламбек. С какой стати оберштурмфюрер потащится в такой холодный осенний вечер на Алекс? Пиво можно выпить в любом гаштетте. Работа гонит гестаповца по темным улицам Берлина, тяжелая, беспокойная работа. И сюда он явился поневоле. Ему кто-то нужен.

Не будь предыстории этой встречи, Саид, пожалуй, так и решил бы — Бергу кто-то нужен. Сейчас такая мысль даже не появилась. Исламбек точно знал — оберштурмфюрер ищет его, Саида. Анализ излишен. Нет смысла взвешивать все «за» и «против». Вот уже третий месяц за ним ведется слежка, его проверяют дома, в комитете, в управлении, в лагере, то есть везде, где он появляется. И если контроль Ольшера построен на фиксации определенных пунктов, то наблюдение гестапо расплывчато, изобилует сплошными неожиданностями для Исламбека. Встречу в баре, например, Саид исключал. Чувством исключал. Ему хотелось отдыха. Только отдыха, а тут работа. Такая же тяжелая, как и у гестаповца. Один следит, другой пытается не замечать слежки. Оба играют в спокойных, равнодушных, даже беспечных берлинцев, которым, кроме пива, ничего не нужно.