Феникс

Снова смолчал Саид, хотя рвался вопрос: зачем? Зачем она все это говорит?

— А я не хочу о нем думать. Его не вернешь, никогда.

— Но можно приобрести новое, — не сдержал себя Саид.

— Разве существует вторая родина?

— Я думал о другом, — поправился Исламбек. — Извините, что я нарушил обет молчания.

— О чем же вы думали?

— О цели жизни.

Круглые глаза Надие с любопытством уставились на Саида. К любопытству примешивалась еще и ирония.

— У вас есть цель?

Он, кажется, дал себя втянуть в опасный разговор. Цель жизни! Что это для него? Сейчас. Можно, конечно, увести Надие далеко от сути, но тогда и Саид окажется за пределами чужой судьбы. Ничего не узнает о сокровенных мыслях переводчицы Ольшера.

— Да, есть.

— Поделитесь со мной.

— Я должен увидеть снова родину.

— Значит, все-таки родину?

— Все-таки.

— Ну, это легко осуществить.

— Как?

— Включить себя в список особой команды «Вальд-лагеря 20».

— И цель будет достигнута?

— Вы увидите родину.

Надие открыто издевалась над ним. Она знала, что такое «Вальд-лагерь 20». Лагерь диверсантов. Правда, их возвращали на родину, но в каком обличье, ради каких задач! Неужели она считала Саида обыкновенным наемником, предателем, лишенным сердца и чувств. Он поднял на нее глаза, чтобы прочесть все это на ее лице. И поразился. Надие тепло, с какой-то грустью смотрела на него сверху. Руку подняла, казалось, хотела своими нервными, беспокойными пальцами коснуться его волос — они были рядом. Застыла в пути. Испугалась вроде. Повернула торопливо назад и на груди сомкнулась с другой рукой. Надие, словно совершая молитву, печально глядела на Саида.

— Я бы такое вам не посоветовал, — сказал огорченно.

Она смутилась. Еще сильнее сжала сплетенные на груди руки.

— Простите… Мне показалось, вам все равно, как вернуться на родину… Других вы учите этому.

— Кого других?

— Своих соотечественников… И небезуспешно.

— Вам даже это известно?

В ней вспыхнул азарт. Азарт ведущего игру человека. Хвастливо она бросила:

— Мне все известно.

— Все?!

— Например, что вы вернулись сегодня из Брайтен-маркта. Целый и невредимый.

Надие торжествующе сияла. Ее забавляло и радовало удивление Саида. Он действительно был поражен осведомленностью переводчицы.

— Будьте уж до конца искренни, нарисуйте мое будущее.

Она достаточно позабавилась его удивлением и его растерянностью. Глаза Надие снова стали грустными, рука опустилась на диван и принялась по-прежнему перебирать ткань накидки.

— Мы, наверное, оба погибнем…

Это было сказано так просто и так убежденно, что Саида обдало холодком. Он поверил ей. Поверил невольно — все услышанное прежде, минуту назад, убеждало в ее правоте. И новое легло на чувство, как оракульское вещание. Заставило вздрогнуть.

— Вы хотите этого?

— Нет…

— Откуда же такая уверенность?

Она попыталась решить задачу, объяснить сказанное. Подумала, глядя на темные шторы окна.

— Один из нас идет над пропастью, и тропа его скоро иссякнет… А другой… старается быть рядом…

И Надие почему-то улыбнулась. Горько. Неизбежность трагического конца представлялась ей, должно быть, очень ясно.

— Я ничего не понимаю, — прошептал Саид. Рука его потянулась к ее пальцам, застывшим на ткани. Сжала их. — Не понимаю… Ты говоришь страшные вещи. — Он назвал ее на «ты». Сам не заметил этого. И она не заметила.

— Разве умереть страшно… Теперь, когда умирают каждую секунду… — ответила она спокойно.

— Нет, нет… Почему я должен погибнуть? Ты предполагаешь это или знаешь точно?..

Снова глаза Надие заискрились лукавством. Она увидела, что Саид встревожен, ищет объяснения.

— Конечно, не знаю…

— Откуда же такая мысль?

— От сердца.

— Предчувствие?

— Возможно.

Он вскочил со своего пуфика и снова стал ходить по комнате. Она была небольшая, Саид делал какие-нибудь три шага к окну и поворачивал обратно.

— Из чего ты решила, будто подо мной пропасть? И тропа иссякает…

Надие изобразила на лице боль.

— Не надо на «ты»… Это грубо…

Саид отмахнулся. Снова спросил:

— Какая тропа?

— Ваша.

— Разве у меня есть своя тропа! Я подневольный человек, как тысячи других в Берлине.

Она сжала пальцами виски:

— Да перестаньте вы наконец ходить… Я устала…

Пришлось вернуться к пуфику, к ее ногам, и опуститься на бархатный табурет. Опуститься, хотя взвинченные нервы отвергали покой, требовали движения. Непрерывного движения.

— Я пленный… — напомнил Саид о своем вопросе. — Просто пленный.

— Вы не Исламбек, — как и в первый раз, просто и убежденно сказала Надие.

Он сразу отрезвел: его карта раскрыта. И ему говорят об этом прямо. В глаза. Надо было прийти в себя, прежде чем мысль могла подготовиться к обороне.

— Кто же я? — с трудом выдавил Саид.

— Не знаю.

Игра кончилась. Это понял Саид. Поняла и Надие. Осознала ясно, что переступила рубеж, запретный рубеж, и повисла над пустотой. Что дальше?

— Просто ты ищешь тайну, — попытался объяснить себе, а заодно и Надие мысль, которую она обронила только что. — Тебе нужна тайна.

— Возможно, — покорно согласилась Надие.

— Вы все ищете страшное. В этом ваша жизнь, ваш долг, ваша работа.

Она попросила:

— Не надо делать мне больно.