Феникс и зеркало

Горгулья неуклюже поднялась на кривые ноги и, брызгаясь слюной во все стороны, облобызала руку Вергилия, затем проковыляла на место, крякнув, приняла прежнюю позу и впилась в кроваво-красную шкуру апельсина - ее любимого лакомства. Когда-то давно, когда Клеменс возвращался после консультаций с друидами Трансальпийской Галлии, он провел ночь в хижине одной небольшой горной деревушки. Там как раз происходила пирушка охотников, промышлявших горных коров, но вместо того наткнувшихся на семейку горгулий. Дело было на голом, обдуваемом всеми ветрами плато, и стая мигом разбежалась, оставив лишь больного детеныша, которого охотникам без особых усилий удалось поймать. Его отец, впрочем, отбежав на безопасное расстояние, издавал грозные звуки, рычал и скалился, однако камни, полетевшие в его сторону, мигом навели его на мысль о том, что лучше ретироваться. За полдуката и кусок бекона охотники уступили детеныша Клеменсу, настойка же из рогов буйвола довольно быстро поставила существо на ноги.

Судя по всему, горгульи долго в неволе не живут, однако Гюнтер находился у Клеменса уже второй десяток лет. Вида он был внушительного: длинный гибкий язык, уши, как у летучей мыши, были большими и заостренными на концах, острейшие клыки наглядно свидетельствовали о том, что перегрызть любую шею не составит горгулье никакого труда. Спину существа покрывала жесткая вьющаяся шерсть, плечи были на удивление широкими, передвигалась она на задних, крепких и кривых ногах, опираясь при этом на тыльную сторону передних лап. Телохранителем Гюнтер, несомненно, был превосходным - чего стоил только один его вид.

В Мессину Вергилий добрался на каракке (маленьком каботажном суденышке) безо всяких проблем накануне дня, назначенного для свидания с Огненным Человеком. Имперские бумаги сыграли ему хорошую службу: принят он был со всем почтением и весьма радушно, однако решил, что лучше будет, если он остановится в "Большом Серале", широко известном как лучшая гостиница на всей Сицилии. Стол там был превосходен, сад - изумителен, отведенный же ему номер - чист и прекрасно обставлен. Впрочем, ночью Вергилию приснился довольно странный сон, а именно: будто мраморная плита над его кроватью отходит в сторону и оттуда появляется чья-то рука. Сквозь сон ему почудилось, будто Гюнтер выскочил из-под его кровати и, стремительно метнувшись, пропал из виду. Наутро, разумеется, все было в лучшем виде: немедленно подали таз с теплой водой для умывания, тут же появился завтрак, однако что-то снова встревожило Вергилия, он принялся оглядываться по сторонам и наконец выяснил, в чем тут дело, - горгулья издавала неясный, тревожный звук.

Гюнтер сидел на полу с весьма блаженным выражением на лице и что-то старательно сосал. Он было зарычал, когда его временный хозяин потребовал этот предмет себе, но потом протянул то, что было зажато в его лапе.

А зажат там был человеческий палец.

Словом, завтрак Вергилий заканчивал в настроении весьма задумчивом. Гюнтера, несмотря на несомненную пользу от него при различнейших обстоятельствах, следовало отправить домой. Что и было осуществлено посредством неаполитанской каракки, куда горгулью погрузили, снабдив на дорожку грудой красных апельсинов, до коих существо было превеликим охотником, употребляя их с косточками и шкуркой.

Как и было уговорено, Вергилий на маленькой лодчонке вышел в море из тартесского порта Мессины и отплыл достаточно далеко, так что город остался лишь пятном на горизонте. Лица его коснулся ветер, жаркий и пахнущий ароматом апельсиновых садов.

- Это сарацинский ветер, - пояснил тартессит - рулевой его лодки, увидев, что Вергилий обратил внимание на ветер. - Дует с Либии. Не к добру это... - Тартессит пожал плечами и не сказал более ни слова.

Вскоре на горизонте появилось черное пятнышко. Вергилий было решил, что это корабль Ан-тона, но вскоре обнаружил, что приближается лишь лодка, узкая и короткая - не длиннее двойного весла, с маленькой кабинкой, разместиться в которой могли лишь двое. И этим вторым, к немалому удивлению Вергилия, оказался его давний чернокожий знакомец Бонкар. Тартессит немедленно развернулся и, не попрощавшись, отплыл прочь, Бонкар же приветливо улыбнулся, и их маленькое суденышко стремительно заскользило по глади залива, словно крупная черная рыба, преследующая рыбешек поменьше. Корабль Огненного Человека поджидал их с невидимой для плывущих из Мессины стороны небольшого каменного островка, единственно и пригодного на то, чтобы быть укрытием.

- Здравствуйте, патрон, - приветствовал мага финикиец. И, указав на скудные пожитки Вергилия, добавил: - Что же, вы оставили своего льва на берегу?

- Льва?

- Ходят слухи, будто вы заявились из Неаполя с созданием, смахивающим на льва, грифона и мандрила (*18) одновременно.

- Увы, слухи, к сожалению, всегда проигрывают в своей точности своей быстроте. Нет, капитан, существо было горгульей моего приятеля Клеменса. И я отослал ее обратно, поскольку решил, что долгое путешествие не пойдет ей на пользу. А у вас, капитан, новый помощник?