Феникс или возрожденный оккультизм

Не составляет труда понять, как такой обаятельный человек мог развеять скуку короля, который был мучеником королевского образа жизни, лишенным из-за своего положения радости честного труда. Правители к тому же часто становятся жертвами причуд текущего момента, вот и сам Людовик баловался алхимией и другими оккультными искусствами. Правда, он был всего лишь дилетантом, воля которого была недостаточно сильна, чтобы привязать его к какой-нибудь постоянной цели, но Сен-Жермен апеллировал к особым качествам натуры короля. За свою долгую карьеру в политических центрах Европы граф де Сен-Жермен прославился своей честностью и прямотой. Так, однажды в Версале, прогуливаясь с королем по длинной галерее, Сен-Жермен сказал: «Чтобы питать уважение к какому-нибудь человеку, сир, не нужно быть ни исповедником, ни министром, ни даже лейтенантом полиции». «Вы вполне можете добавить, граф, — заметил Людовик XV, — ни королем». «А знаете, почему, сир? — спросил чародей. — Ваше величество, вы заметили, какой густой туман окутывал вчера Париж? Так вот, тот туман, который лживые друзья и министры напускают вокруг короля, еще гуще».

Драгоценности Сен-Жермена и его совершенная компетентность в вопросах искусства и как специалиста своего дела, и как критика также внушали королю любовь к нему. Помпадур пишет: «Он украсил кабинет короля картинами Веласкеса и Мурильо и подарил маркизе прекраснейшие драгоценные камни, которым нет цены. Этот странный человек слыл баснословно богатым и раздавал бриллианты и драгоценности с поразительной щедростью. Как прекрасный искусствовед он мог мгновенно обнаружить в высшей степени умело изготовленные подделки. Так же хорошо он разбирался и в музыке. Будучи в Версале, он давал скрипичные концерты и как минимум один раз в своей богатой событиям жизни дирижировал симфоническим оркестром без партитуры. Он постоянно помогал друзьям и выкроил в своей деятельной жизни время, чтобы наставить Антона Месмера в основах животного магнетизма и посвятить графа Калиостро в Египетский ритуал франкмасонства, что подтверждает сам Калиостро в своих — «Подлинных мемуарах».

Чтобы убедить друзей в том, что у него действительно есть алхимический порошок, бросив который в тигель можно превратить неблагородные металлы в золото, он и в самом деле по крайней мере дважды проделал этот опыт, о чем свидетельствуют записки его современников. Маркиз де Вальбелль, посетивший Сен-Жермена в его лаборатории, застал этого алхимика возившимся у печей. Он попросил у маркиза серебряный франк и, обмазав монету каким-то черным веществом, нагрел ее на слабом пламени или в печи. Маркиз де Вальбелль наблюдал, как монета меняла цвет, пока не стала ярко-красной. Через несколько минут, когда она слегка остыла, адепт вынул ее из охлаждающего сосуда и вернул маркизу. Монетка была уже не серебряной, а из чистейшего золота. Трансмутация была завершена. Графиня д’Адемар была владелицей этой монеты до 1786 года, когда монету украли из ее секретера.

Казанова описывает аналогичный случай, когда Сен-Жермен превратил монету в двенадцать солей [28]в монету из чистого золота. Будучи Фомой неверующим, Казанова объявил, что Сен-Жермен, конечно же, заменил одну монету другой. Он открыто заявил это Сен-Жермену, на что тот ответил: «Те, кто способны испытывать сомнения относительно моей работы, недостойны разговаривать со мной», — и кивком указал итальянцу на дверь. Больше Казанова никогда не видел графа. Ни один из авторов мемуаров не позаботился о том, чтобы сообщить нам, изменилось ли в результате алхимического процесса оттиснутое на монетах обозначение их достоинства или воздействию подвергся только металл. Если достоинство монет осталось без изменений, а изменился только металл, возможность замены серебряной монеты на золотую, вероятно, следует отвергнуть, если не допустить, что подложная золотая монета была изготовлена в форме, скопированной с серебряной монеты. Чтобы обеспечить совпадение дат и общего вида монет и таким образом сделать замену незаметной, от Сен-Жермена потребовалось бы большее мастерство, чем для настоящего превращения металлов. Достоверных случаев трансмутации металлов слишком много, чтобы осуждать Сен-Жермена за подобное искусство. Самым выдающимся достоверным примером превращения металлов служит медаль Леопольда Хоффмана, по-прежнему принадлежащая этому семейству, две трети которой монах Венцель Зайлер превратил в золото, оставив одну треть серебряной (какой она и была в изначальном состоянии). В данном случае мошенничество было невозможным, поскольку медаль существовала в единственном экземпляре. Легкость, с которой мы осуждаем как мошенническое и нереальное все, что выходит за пределы нашего понимания, навлекла ложные обвинения на имена и воспоминания многих знаменитых личностей.

Титульный лист «Пресвятой тринософии».

Из манускрипта, приписываемого графу де Сен-Жермену и хранящегося в библиотеке Труа