Феникс на мече

С воплем, мало отличавшимся от предсмертного крика Аскаланте, он оттолкнулся от стены и со всей силой, на которую еще был способен, метнул топор. Тяжелое лезвие отскочило от голого черепа бестии, и та молча бросилась на короля. Удар ее могучего тела был настолько сильным, что Конан перелетел через всю комнату и грохнулся на пол.

Слюнявые челюсти сомкнулись на руке, поднятой Конаном вверх, чтобы защитить горло, но чудовище вовсе не спешило расправиться с ним. Не выпуская из пасти окровавленной руки короля, оно злобно смотрело в его глаза, наслаждаясь пробуждающимся в них ужасом, тем же, который только что убил заговорщика Аскаланте. Конан почувствовал, как сжимается его душа, как она медленно покидает тело, чтобы кануть в желтые глубины, в которых призрачно мерцал хаос, похищая его жизнь и разум. Глаза чудовища, и без того огромные, набухли и стали воистину гигантскими. Конан не видел в них ничего, кроме глубочайшего кощунственного ужаса, подстерегающего разум в абсолютной пустоте и черных безднах иных миров. Конан открыл окровавленный рот, чтобы криком выплеснуть свою ненависть и отвращение, однако лишь сухой хрип вырвался из его горла.

Надо сказать, что ужас, парализовавший и погубивший Аскаланте, подействовал на варвара совершенно иначе: он пробудил в нем неописуемую ярость, близкую к сумасшествию. Не обращая внимания на боль, Конан пополз назад, волоча за собой чудовище. Его вытянутая рука коснулась чего-то, и он на ощупь узнал рукоятку сломанного меча. Действуя инстинктивно, Конан схватил обломок и ударил им, словно кинжалом, не целясь, наотмашь. Зазубренное лезвие глубоко вонзилось в тело твари, и рука Конана освободилась, когда отвратительная пасть раскрылась в пароксизме боли. Короля отшвырнуло в сторону. Когда он поднялся, опираясь на руку, все еще сжимавшую обломок меча, то увидел, что из чудовищной раны на теле демона хлещет мутный поток слизи. Тварь содрогнулась в предсмертных муках и, устремив в потолок взгляд остекленевших янтарных глаз, застыла на месте.

Конан моргнул несколько раз, стряхивая с ресниц густеющую кровь. То, что происходило, казалось невероятным: огромное чудовище расплывалось, превращаясь в студенистую массу.

А затем до его ушей донеслись знакомые звуки и голоса: это проснувшиеся наконец придворные — охрана, дворцовая челядь, советники, дамы — вбежали в опочивальню. Все они наперебой задавали бестолковые вопросы, толпясь и мешая друг другу. Были здесь и Черные Драконы. Дикая ярость сверкала в их глазах, и они ругались на языке, непонятном, к счастью, жеманным придворным дамам. Молодого офицера, снявшего охрану у двери в опочивальню, нигде не было видно, и его так и не нашли позже, когда обыскали все королевство.

— Громель! Больмано! Ринальдо! — выдохнул, увидев трупы, канцлер Публиус и заломил жирные руки, — Черная измена! За это кое-кто попляшет на виселице! Позвать охрану!

— Охрана уже здесь, старый ты дурак! — сердито фыркнул Паллантид, командир Черных Драконов, напрочь забывая о высоком ранге Публиуса. — Прекрати скулить и помоги лучше перевязать раны короля, пока он не истек кровью!

— Да, да! — вскричал Публиус, который был прекрасным теоретиком, но всегда терялся, когда дело доходило до практики. — Мы должны перевязать раны! Зовите сюда всех придворных лекарей! О мой король, какой это позор для города! Что с вами сделали! Чем мы можем вам помочь?

— Вина! — прохрипел Конан. Его положили в постель. Кто-то поднес к окровавленным губам наполненный до краев кубок, и король большими глотками осушил его до дна.

— Хорошо! — пробурчал он и уронил голову на подушку. — После таких передряг пересыхает в горле.

Кровотечение прекратилось, и невероятные жизненные силы варвара начали исцелять его тело.

— Сначала позаботьтесь о ране на моем боку, — обратился он к главному придворному лекарю. — Ринальдо начал было писать там свою новую балладу, и перо его было куда как остро.

— Его давно надо было повесить! — произнес Публиус сердито. — От этого сумасшедшего поэта всего можно было ожидать… Эй, кто это?

Он брезгливо потрогал носком сандалии труп Аскаланте.

— О Митра! — воскликнул командир Черных Драконов, — Это же Аскаланте, бывший граф Тунский! Какой демон занес его сюда?

— Почему он застыл в такой позе? — прошептал Публиус, непроизвольно отступая назад.

— Если бы вы видели то, что довелось увидеть мне, — проворчал король и поднялся на локте, несмотря на протесты лекаря, — вы бы этому не удивлялись. Впрочем, убедитесь сами, там… — он обескураженно замолчал, потому что его палец указывал на голый пол. Странные останки ужасного чудовища бесследно исчезли.

— О Кром! — прошептал он. — Адская тварь превратилась в слизь!

— Король бредит, у него лихорадка, — прошептал один из придворных.

Конан услышал его и не смог сдержать негодования.

— Клянусь Кромом! — яростно воскликнул он. — Я знаю, о чем говорю! Это было нечто похожее и на стигийскую мумию, и на павиана одновременно.